Бабы сшили к воротнику мягкую подкладку, набили ватой продолговатый мешочек из бумазеи и простегали его крест-накрест. Тоже на первый раз сойдет, а дальше думать будем, из чего делать. Мало ли, вдруг от какой другой ткани шея потеет меньше.
Выслушал доклады Никодима и Мефодия, надавал задач на завтра.
Сел на кровать, стащил сапоги, откинулся на подушку и… все. Черный провал, даже портянки не снял. Так и продрых до самых петухов.
Утром привел себя в порядок, обмылся в деревянной шайке. Наскоро поел, оделся в новое, взял посох и помчался. Очки так себе вышли, кот Базилио, версия 2.0. Или это я ко всяким рэй-банам привык, а для нынешних времен и это прорыв. Ладно, глаза закрыты, выгляжу загадочно и то хорошо. На Невском же зашел к парикмахеру. По-местному – куафёру. Велел бороду остричь благообразно, а волосы в хвост оформить. На меня посмотрели, как на полоумного, но сделали. В соседнем магазине купил большой крест в серебре. На один раз сгодится, а там дальше сделаю резной дубовый – не придерешься.
А вот портной порадовал – сел мой сюртучок как родной. И крючки защелкнулись, как надо, очень правильно мастер их подогнул. Или не мастер – у него там второй человек появился, похоже, всю ночь шили.
Глянул на себя в зеркало – сам не поверил глазам. Впечатляет. Надел сверху крест, накинул старый армяк, чтобы раньше времени не пугать публику и ножками-ножками, через черный ход на Царскосельский вокзал.
– Ты ли это, Григорий??
Царь даже обошел меня по кругу, разглядывая.
– Это что? Такая теперь мода? Но откуда?? Нет, господа, посмотрите! Каков сюртук…
Свита состояла всего из двух мужчин в придворной форме. Смотрели они на меня… как на пугало огородное. Но молчали.
– А очки такие странные зачем? – Николай все не унимался, ходил вокруг – Глаза болят от света?
– Больно мне на зло смотреть, что вокруг творится. На беззаконие.
– Это какое же беззаконие? – удивился император.
– Крестьянам то нынче вышло послабление с выкупными, а вот рабочим? Они как? Брошены ваши дети, царь-батюшка, как есть брошены.
– И с чего ты это решил?
– Фабриканты да заводчики выжимают из трудового народа все соки. Походил я тут днями по питерским фабрикам, да мануфактурам. Стонут людишки то…
Николай нахмурился, один из чиновников наклонился к нему, тихо проговорил на ухо: «Гапон с таким доигрался, ваше величество». Я расслышал, снял очки, посмотрел ему глаза в глаза. Тот сбледнул.
– Ну и что же ты предлагаешь? – царь растерялся.
– Заботу проявить о народе. Вон, мундирный Гапона помянул, так что же? Отец Георгий человек путаный был, царствие ему небесное, но к тебе вел народ с просьбой от сердца.