— Марсел Хартин, господин! — лицо лавочника покрывается пятнами — Я приношу свои извинения!
— О нет, Хартин! — ласково говорю я — Извинениями ты не отделаешься! Он называл меня мерзавцем, вором, негодяем! Вы же слышали, господа? Он обвинил меня в том, что я украл эту лютню! А ведь всего лишь надо было спросить меня — как это сделали вы, умные люди! (Сержант даже надулся, стал важным, как индюк) Я подам жалобу судье, а стряпчие семьи Гастингс поддержат обвинение, и я думаю, мы пустим по миру этого мерзавца, осмелившегося обвинить в воровстве друга такой уважаемой семьи! Я тебя разорю, подлец! Как ты смел назвать меня вором?! Я бы вызвал тебя на дуэль, если бы ты был благородным господином! Я, будучи курсантом Академии, имею право вызвать на дуэль любого — кроме его величества Императора! Ты поплатишься за свои грязные слова!
— Я компенсирую, господин! Я заглажу вину! Хотите, я подарю вам эти медиаторы?! Хотите?!
Я сделал вид что думаю, и состроил самую грозную рожу, которую мог сделать. И тут вновь произошло неожиданное. Один из стражников, высокий черноволосый молодой мужчина вдруг хлопнул по лбу ладонью:
— Вспомнил! Вчера только рассказывали! Вы не тот ли курсант Академии, что на дуэли вырвал противнику челюсть вместе с языком?! Представляете (он радостно хохотнул) — схватил за нижнюю челюсть и вырвал! И шлепнул на арену! Весь город уже знает! В Академии один только ворк, а раз господин говорит, что учится в Академии — это он и есть! Да у кого вырвал-то! У сына Элрона!
— Нет…я наверное откажусь — говорю медленно, глядя в глаза продавцу — Такое оскорбление можно смыть только кровью. Я попрошу судью назначить Божий Суд, и на этом поединке ты сможешь защитить свою честь. Убьешь меня — и не надо никаких медиаторов отдавать. Ну а я тебя убью…значит, такая твоя судьба! Будьте свидетелями, господа! Ваши честное слово будет по заслугам оценено империей!
Продавец стоял белый, того и гляди грохнется на пол. Я даже забеспокоился — вот сейчас отбросит копыта от сердечного приступа, и с кого мне тогда поиметь бакшиш? Не переборщил ли я в своей жадности?
— Здорово! — восхищаются два стражника — Посмотрим на Божий суд! Интересно, он язык ему вырвет? Надо будет сделать ставку на язык!
— Господин! — лавочник падает на колени — Простите, господин! Не надо суда! Я компенсирую!
— Вот эти медиаторы — пощелкиваю пальцами, на которые так и надеты упомянутые девайсы — Еще медные, такие же. Три комплекта лучших струн к моей лютне, по два статера уважаемым стражникам за ложный вызов, и золотой мне — за моральные страдания. Только прямо сейчас, и без разговоров! Правильно говорю, господа стражники?