Тут уж генерал, отбросив всяческие сомнения, обнял прелестницу так, что она заверещала от восхищения, а после принялся освобождать ее тело от многочисленных предметов одежды, свойственных ранней викторианской моде. На пол полетели газовая накидка, легкое домашнее платье из муслина, нижняя юбка, украшенная воланами и вышивкой, кофточка-безрукавка с круглым вырезом…
– Скорее, Франсиско, скорее! – изнывала сладострастница. – Я вся горю!
Генерал вспомнил, что и сам упакован в несколько слоев разнообразной материи. Оставив полураздетую красотку, он сорвал с себя шейный платок, выпростался из двубортной куртки с отложным воротником, стянул с плеч шелковый жилет, содрал манишку, отстегнул подтяжки.
– Черт бы вас побрал, Франсиско! Что вы так долго копаетесь?
– Одну минуту, моя Исабель, я уже почти готов!
Генерал потянул книзу брюки, но, взглянув на раскрасневшееся лицо конкубины, решил сначала вызволить ее из тугого корсета. Он как раз возился с многочисленными крючочками у нее на спине, когда распахнулась дверь и в спальне явился тощий господин с вытянутым лошадиным лицом, на котором застыло яростное и вместе с тем уныло-обреченное выражение.
– Та-ак, – протянул он, созерцая даму в кокетливых панталончиках и ее кавалера со спущенными до колен штанами. – Какой пассаж!
– Кхм! – кашлянул сконфуженный генерал и поддернул брюки.
Дама если и была смущена, то не подала виду.
– Сударь, – обратилась она к вошедшему, – что вы изволите делать во дворце? Вы же сказали, что ревизия градостроительного комитета задержит вас в столице до завтрашнего дня?
– Это была маленькая хитрость, сударыня, – ответил тощий, еле сдерживая кипящее в нем бешенство. – Я давно подозревал вас в порочных связях, – полный презрения кивок в сторону генерала, – и вот выдалась возможность проверить эти подозрения.
– Монсеньор, – подал голос генерал, – вышло некоторое недоразумение, и я почитаю своим долгом разъяснить вашей светлости…
– А я почитаю своим долгом смыть вашей кровью свой позор! – вскричал тощий и выхватил из-под полы лондонского сюртука пистолет настолько архаичного вида, что в руке современного денди он смотрелся по меньшей мере забавно.
Зная вспыльчивый характер мужа, дама не сомневалась, что сейчас грянет выстрел. Она схватила с кровати подушку и метнула ее в стрелка. Раздался гром, подушку разорвало в клочья, по спальне полетел пух, как будто осыпался разом десяток тополей. Военная выучка позволила генералу уклониться от пули.
Тощий люто шмякнул пистолет о гобелен с изображением соития Зевса и Данаи. Выдвинул из ножен шпагу. Безоружный генерал тоскливо оглядывался в поисках спасения. И только та, которую он называл Исабель, не теряла самообладания. Она подошла к супругу, сильной рукой вырвала у него шпагу и переломила ее об колено.