Этнопсихология народов бывшей Тартарии (Сидоров) - страница 57

аборигены края.

Якуты — люди трудолюбивые и деятельные. Они с удо­вольствием строят дома, рыбачат, косят сено и пасут скот. Мужчины-якуты порою долгие зимние месяцы проводят с табунами лошадей, охраняя их от волков. Нередко якуты занимаются и оленеводством. Оленеводство они освоили совсем недавно у эвенов. И хотя это для них занятие не­традиционное, они его любят. Женщины-якутки — труже-

 

Якуты

ницы, под стать мужчинам. Они присматривают за детьми, ухаживают за скотом, перерабатывают продукты, кото­рые приносят из леса мужчины, традиционно выделы­вают шкуры, шьют зимнюю одежду и во всём помогают своему мужу.

Обычно семьи якутов крепкие. Но, как правило, хранителем семьи является больше мужчина, чем женщина.

Якутская женщина по природе свободолюбивая. А в якутских семьях бытует неписаное правило, что мужчины наказывают женщин за проступки. Якутки терпели это рукоприкладство, но в то время там было мало русских. Но когда в Якутии появились свободные русские мужчины, якутки стали выходить замуж больше за русских, чем за соплеменников. Свои действия они оправдывают тем, что русские мужья не дерутся.

״И когда говорят, что в Якутии не любят русских, это не совсем так. Русских не любят больше якуты-мужчи­ны. Женщины к русскому населению относятся вполне доброжелательно.

 

И всё-таки, несмотря на то, что якутский народ не склонен к воровству и в большинстве своём порядочный, он остаётся в глубинах своего подсознательного кочевым, тюркским. Имею в виду природную хитринку якутов, спо­собность их сознательно изменять в свою пользу, каза­лось бы, неоспоримые, с точки зрения русского или тун­гуса, факты. Хочется на этом остановиться подробнее.

В феврале месяце 1989 года автор, придя домой (он тогда жил в Верхнеколымском районе Якутии), увидел странную картину: около дома стояли десятки упряжных оленей, а в доме хозяйничали улыбающиеся, весёлые эвены. Они застелили дом оленьими шкурами, натопили печь, а во дворе сложили в мешках оленину. Автор, недо­умевая, стоял посреди двора, на улыбки отвечал улыбка­ми и никак не мог вспомнить, когда же он умудрился дать разрешение эвенам поселиться в его доме. Прояснили си­туацию сами эвены. К недоумевающему хозяину подошёл высокий крепкий эвен и по-русски объяснил: «В Нелем- ном ты только один лючи — к тебе и приехали. Мы ведь у якутов не останавливаемся. Ты ведь знаешь — не люди они, а налимы — очень скользкие и нас не любят... Мы тебе и мяса привезли — бери, сколько хочешь»...

Оказывается, эвены спустились с гор продать оленину и по традиции остановились у русского человека. Позднее автор пытался уточнить, почему так странно складывают­ся отношения эвенов и якутов. И эвены ему объяснили: «Якуты всю власть захватили на Яне, Индигирке, Хроме и Алазее. По обоим Анюям они хозяйничают и на Колыме тоже. Начальников лючи больше не стало. Лючи уезжа­ют из края, якуты им жить не дают, это хорошо видно. Все об этом знают. А когда русские все уедут, якуты нас уничтожат... Вы не уезжайте, не бросайте эвенов. Что нам делать, если без вас останемся?» Слушая эвенов, автор невольно вспомнил слова старой мудрой якутки, своей со­седки, Дуглас Нюры. Старуха курила трубку и рассуждала о жизни. Она говорила, что мы, русские — дураки! «Глупый,