Этнопсихология народов бывшей Тартарии (Сидоров) - страница 71

Юкагиры

Верхнеколымские власти рассказали исследователю, как юкагиры с Ясачной и Коркодона каждое лето приез­жают к острогу, ставят рядом с ним свои урасы и всё лето, побираясь у казаков, занимаются любовью. А когда осе­нью вниз спускается по реке омуль и русские заготавлива­ют его на зиму, юкагиры начинают собираться на зимнюю охоту. Они уходят от острога с одним условием — чтобы русские казаки снабдили их рыбой. Русские из жалости к голодающим юкагирам, их детям и женщинам снабжа­ют их омулем. И это стало уже традицией.

По мнению русского, якутского и эвенского населе­ния Колымы, юкагиры как были, так и остались лени­выми потребителями. Несколько раз царские власти по­купали у тунгусов оленей и отдавали юкагирам, надеясь, что последние научатся их пасти и разводить. Но юкаги­ры съедали оленей и требовали от властей новых. И так было несколько раз. Психика современных юкагиров ни­чем не отличается от психики их предков, которую описал В.И. Иохельсон. Посёлок Нелемное, столица верхнеколым­ских юкагиров, построен для них русскими людьми. Ста-

новится и смешно, и больно, когда покосившийся туалет

для юкагиров едут ремонтировать русские люди за шесть-

десят километров из Верхнеколымска или из Зырянки.

По каждому пустяку юкагиры звонят в мэрию района

с требованием, чтобы к ним прислушивались и помога-

ли. По телефону или просто во время разговоров с началь-

ством звучит одна и та же избитая фраза: мы — «вымира-

ющая нация», мы несчастные юкагиры и т.д. Оказывается,

так очень удобно. Все идут на помощь, постоянно что-то

дают, что-то юкагирам делают.

Юкагиры считают себя великими рыбаками и охот-

никами. Они требуют от властей, чтобы в местной га-

зете их хвалили. А если этого не делается, летят жало-

бы в Якутск или даже в Москву. На самом деле, юкагиры

и не охотники, и не рыбаки. С охотой у них получает-

ся только потому, что край ещё богат и рыбой, и дичью.

Обычный русский таёжник, не говоря уже про эвенов,

даст фору в охоте и рыбалке любому юкагиру. И это про-

верено на деле. Юкагиры

по традиции на налимов

ставят крючки. Пробива-

ют лунку и бросают на дно

реки крючок с приманкой.

Это примитивный спо-

соб, которым добывали

рыбу ещё в неолите. Ав-

тор же, живя с юкагирами

и не зная их психики, риск-

нул поставить на налимов

два самолова. Первый раз

на крючки село восемнад-

цать налимов. Посмотреть

на «чудо» пришли несколь-

ко местных рыбаков... Че-

рез день автор снял с крюч-

ков двадцать два налима,

Юкагир

и опять не боясь, безо всякой осторожности. Мало этого, половину своего улова он тут же отдал зевакам. Но это его не спасло от кляузы в местный совет. Автор недоуме­вал: самоловы в Якутии разрешены, рыбы в Ясачной пол­ным-полно... Как ему потом объяснили, он ловил рыбу не свою, а «бедных, несчастных, вымирающих» юкаги­ров. «Вымирающий» народ возмутился: на каком основа­нии русский (приезжий) ловит в реке рыбу, да ещё мно­го?! Дошло до того, что разбираться с русским рыбаком приехала комиссия из района. Так как комиссия состоя­ла из якутов, то русский человек был объявлен вне за­кона. Было вынесено решение, чтобы приезжий покинул Нелемное. Анекдот, да и только! Река Ясачная раза в два полноводнее Томи, но русский рыбак двумя самоловами выловил в ней всю рыбу, и теперь бедные юкагиры вы­нуждены голодать. Это вполне серьёзно заявил зырян­ский прокурор якут Иванов. Только звонок из Москвы остановил расправу. Но преследования русского человека юкагирами при поддержке якутов не закончились. Зимой ему запретили ходить в лес. Весной запретили стрелять гусей. А осенью — собирать скребком бруснику. На бе­регу Ясачной русский человек построил дом, но вдруг этот дом оказался не на своём месте. Строение стали за­ставлять перенести в конец улицы, хотя прежнее место было получено по закону, просто сменился председатель сельского совета — после якута пришёл юкагир. Другая власть — другой порядок. С другой стороны, местным, т.е. юкагирам и якутам, дозволены любые беззакония. В посёлке Нелемное живёт местный садист В. Дьячков. Этот человек при любой ссоре пускает в ход нож, с ко­торым никогда не расстаётся. Но пускает умно. Он ни­когда не убивает, просто ранит, полосует мягкие ткани. Но на суде каждый раз, несмотря на то, что хорошо зна­ет якутский и русские языки, говорит как дикий житель тайги: «Моя глупая юкагира всю жизнь белка промыш­ляй, ничего не знай, не понимай. Мой вымирающий на-