— М? — мурлыкнула Ника, положив руку мне на колено и слегка сжав когти.
— Ты сказала, что сигмы делают рабочим телом реадизайнера.
— Ага, и?
— А мне-то ее чем будут делать?
На следующий день в шесть утра мы уже стояли на другом конце Винозаводска, перед узеньким домиком в три этажа, зажатым между двумя другими домами повыше. Всего в один подъезд, всего в одну квартиру на этаж, этот невзрачный доходяга от мира зданий скрывал в своей середине то, что нам нужно. Мастерскую дяди Вани, занимающую собой целых две комнаты из трех.
Ника вчера так и не ответила мне на мой вопрос, безразлично пожав плечами и сказав, что понятия не имеет, что и как будет делать дядя Ваня. Сказала лишь, что он уже тридцать лет делает сигмы Кровавым, и он знает свое дело, а значит, что-то придумает. Как это ни странно, но за все эти годы дядя Ваня, не обладая даром реадиза, собрал о нем сведений больше, чем знал на данный момент я.
— В конце концов, Ратко же тоже как-то делают сигмы. — задумчиво сказала Ника, глядя на жилище сигмастера. — Самим пространством, ага?
— Это если они их делают. — вздохнул я и толкнул дверь подъезда, решив не откладывать дело в долгий ящик.
Поднявшись по местами сколотой бетонной лестнице на второй этаж, мы остановились перед невзрачной дверью, обитой чем-то вроде кожи. Два ряда клепок пересекали ее по диагоналям крест-накрест, а ровно посередине торчал дверной глазок.
Какого же роста дядя Ваня, если глазок так низко?
Ответ я увидел сам, когда Ника позвонила в дверной звонок. За дверью моментально начали щелкать многочисленные замки, не меньше трех, и, когда дверь отворилась, я понял, что не так было с дядей Ваней.
Дядя Ваня ездил в инвалидном кресле. У дяди Вани не было ног. Одной — ниже лодыджки, второй вообще начиная с колен.
Но даже и без инвалидности дядя Ваня вряд ли смог бы затеряться в толпе. Это я мог бы предположить, сколько ему лет, основываясь на информации от Ники, а вот кто-то другой сходу и не смог бы определить его возраст. Дядя Ваня был полностью лысым и покрыт татуировками, как внешние городские стены — царапинами и щербинами. Даже голова его была покрыта чернилами процентов на восемьдесят, да что там голова — даже белки глаз были зататуированы в черное! Создавалось впечатление, что, когда у дяди Вани не было клиентов из рода Висла, он делал татуировки простым людям, а, когда не было клиентов и среди них — самому себе.
— Тресса Ника! — обрадовался дядя Ваня. — Как ваша сигма себя чувствует? Прижилась?
— Все хорошо, дядя Ваня, спасибо. — непривычно-вежливо ответила Ника. — Знакомьтесь, это Челси Белова, из Линии Воздуха.