– Клятва на Небо вознесется, воскреснешь – само придет, – успокоила она мужа. – Я дала тебе кровь мою и плоть мою, заключив с тобою новый завет. Моя кровь не есть ли лучшее питье, а плоть моя – лучший хлеб?! Что они? Это питье и хлеб, который сходят к тебе с Небес. И пребываешь в благодати, когда со мной – и умыт, и прощен, и возвеличен. А пролитую кровь надобно восстанавливать… Взыщется кровь всех неправедных, сказал Спаситель – и поставил нас над миром, вручив нам жезл пасти свое стадо.
Его Величества уже в который раз тяжело вздохнул.
– Меня ведь даже на кровь особо и не тянет, тошнит порой. Но понимаю, не все любят томатный сок, что ж, помидоры не выращивать? Но как можно болезнь объяснить на другом человеке?
Ее Величество посмотрела на мужа с жалостью. Она не хотела его потерять, и поэтому избегала откровенных объяснений, пока не стал настоящим вампиром, чтобы не получилось, как с отцом, который поприсутствовал на наложении Зова и Проклятья, и на себя приложив, вспомнив вдруг потаскуху подзаборную, ради которой мать бросил, и отродье это, нагульное. Мысли ее спокойные, взвешенные, уверенные, а он, хотя уже давно живет так же, иногда получает новые ощущения, чувствует и боль, и сомнения.
Трудно понять вампиров, пока полностью не стал вампиром.
Рано.
Душа его ползала по земле, и муж все еще не принадлежал ей, как ей того хотелось. Как правильно сказал новый министр Оберу До Нитки: туго завязаться в узел ребрами… Что это было: жадность, корысть, или то и другое? Как-то так получилось, что запасных вариантов заложили немного. Ей иногда хотелось быть чуть свободнее в своих помыслах. Поторопилась она избавится от ребра, через которое мог бы войти кто-то другой. Ласковое прикосновение вампира изрыгает пламя, но без любви тоже не жизнь. А мужу вариантов оставили и того меньше – она одна и была. Их связывало нечто больше, чем то, что связывало людей. Ту связь оказалось легко разорвать, эту – никогда. Зов звал ее так же, с той лишь разницей, что он не лишал ее памяти и не сводил с ума.
Так какая разница, если для нее это была самая настоящая любовь?
Она хотела прожить долгие годы так, какими представляла себе, когда делала выбор, вдоволь налюбовавшись на своего проклятого. И для мужа. Он видел чудовище только раз, когда она ползала у ее ног. Ребро окончательно развенчалось и в его глазах, и в глазах некой земли, о которой все время твердила Матушка, когда они, соединившись в любовном и страстном порыве, лежали в их первую брачную ночь, он клялся ей в вечной любви, а проклятая не смогла подняться и ответить. Земля не прощает слабости, ум не прощает измены, от сотворения и поныне Царствие Небесное силою берется, а Божье смирением и ласкою.