– А могут они … – Манька раскраснелась и пыхтела, подумав, что зря она не обошла расщелину в скале, а полезла за всеми. Все-таки Дьявол был бестелесным, а Борзеевич просачивался в любую щель, но предпочитал ходить как все…
– Могут, могут! – Дьявол не дал ей договорить, наконец, освободив ее общими усилиями. – Еще как могут! Иные при всадниках замертво падают, иные страх испытывают, иные так привыкли жить в их объемности, что не замечают. Но головушку, которая их рассмотрела, снесть не могут. Так что посмотрела, удивилась, ну и хватит! Стоит ли загружаться тем, что вампиры чего-то там празднуют? Живут, вот и празднуют… Со вкусом, надо заметить, живут – что ни день, то праздник!
Манька еще раз оглянулась, не без зависти, тяжело вздохнула, и уставилась вперед, разглядывая новое препятствие на пути к мечте. Казалось, отвесные стены упираются концами в небо. Лощина закончилась, предстояло снова карабкаться в гору. Она чувствовала себя уже не так уныло, как день или два назад. До вершины оставалось всего ничего. Пожалуй, к ночи, когда солнце сядет окончательно, доберутся. Проглотила комок обиды, вспоминая, что вампиры праздники имели, не изнуряя себя походами по непроходимым местам.
Удивление вызывал Борзеевич, который лазал по скалам как паук, подсказывая, куда поставить ногу, за что зацепиться, куда посохом вдарить, чтобы образовался выступ. Где он этому научился, он так и не смог вспомнить. Несомненно, в горах он уже бывал и не раз. Как-то раз даже надолго остановился, тупо рассматривая в определенном порядке сложенные камни. Кладка была явно рукотворная. Но кому понадобилось делать лестницу в таком недоступном месте? Манька тоже долго разглядывала ее. Камни уже осыпались и покрошились, выветрившись климатическими условиями.
– Может, наступление зимы определяли? – с сомнением произнес он.
– Тогда, Борзеевич, я умнее всех живущих… – хихикнула Манька. – Я бы вместо того, чтобы в горы лезть, взяла бы за точку отсчета начало цветения черемухи. Она всегда в мае расцветает. Лет пять – и можно выводить среднее количество дней в году.
Одному Дьяволу все было нипочем, ему что гора, что болото. Он иногда страховал, замедляя их падения, если срывались и катились вниз, или показывал куда стрелять, чтобы взобраться по веревке. Мог и перенесть на какое-то небольшое расстояние, но вредность его была такой же безграничной, как и одержимость собой.
– Маня, – говорил он, назидая, – в горах по камню ты свое железо враз сносишь, а голодуха уметет караваи – не заметишь. Да где бы мы на тебя тут еды напаслись? Кругом один камень! Жаловалась на посох, обвиняла, обидела всех, – укорял он ее, – а смотри, как пригодилось-то! Ломаешь камень, что лед, а ботинки твои – самое что ни наесть расчудесное горное снаряжение. Как бы ты в ветхих башмаках на таком льду и камнях удержалась?