— Сейчас по плану интервью возле главной токийской башни, — говорила гекконодевочка, едва за мной поспевающая, — Долго отбирали. Будет два телеканала Европы, один Коалиции, один Африки, три Империи. Также независимые журналисты — штук пять. Скорее всего блогеры.
— Группа реагирования на случай прорыва монстров готова?
— Лучшие из лучших. Все обладают телепортом, — кивнула девушка, теперь уже одетая в юбку, рубашку, и завязавшая волосы в хвостик.
— Никто не должен узнать, что рядом со мной опасно, — мимо пробежали люди, — Появляются монстры — моментально избавляетесь. Ясно?
Она кивнула и едва не врезалась в ещё одну группу пробежавших мимо японцев, которые нас даже не замечали.
Суета, суета, и ещё раз суета. Все бегали, орали, что-то делали, и лучше всего это было заметно по конференц-залу, где мы сейчас и находились.
После моего появления наружу повылазили не только проблемы организации фестиваля, но и всё, что касается закулисья политических игр: утверждение моих документов, утверждение чужих документов, организация интервью, разработка моего маршрута, пропаганда моего появления по телеканалам — всё это и миллион других вещей запустились буквально одновременно, а потому и неудивительно, что механизм едва справлялся.
— Костик, сладость ты моя! — из конференц-зала вышел огромный лысый бугай в розовой шубе и в сутенёрской шляпе, — Божечки, я так рад тебя видеть!
Он меня обнял, поднял в воздух и от счастья даже покрутил.
— Евгений?! Что вы тут забыли? — меня поставили обратно.
— Да наших, Европейских, перенёс.
— Вижу с вами всё хорошо. Я тоже рад вас видеть, — улыбнулся я возвращению старого, бесспорно гетеросексуального, товарища, — Останетесь?
— С радостью бы, но дела, — он вздохнул, — У рода Семюр-ан-Брионне, с которым я напрямую сотрудничаю, дочка пропала. Не могу на месте усидеть.
— А, ну тогда удачи.
— И тебе, сладкий, — он отошёл от двери и начал исчезать, — Тебе… она понадобится.
Женя исчез, а у меня в голове всё ещё эхом стояли его слова.
«Да… удача мне понадобится», — я останавливаюсь перед дверью, вздыхаю и, собравшись с силами, захожу в конференц-зал.
Людей немного — ровно столько, о ком предупредила помощница, плюс сотрудники.
Но боже, как давил их взгляд. Эти хищные до информации и инфоповодов глаза, только и ждущие, что ты обосрёшься. Любое слово, любая неверная фраза может порушить весь авторитет и усложнить не то что политическую деятельность, но и всю последующую жизнь.
Мозг должен работать так же быстро, как и в битвах.
Ведь интервью с этим десятком людей — и есть битва?