— Капитан-командор — отличный пилот, — подал голос Хок из-за моего правого плеча, — и очень исполнительный офицер. Я о нём много слышал.
— Тем лучше, — кивнула я и тут заметила, как напрягся Булатов, в упор взглянув на старпома, не зло, а как-то тревожно и слегка загнанно. Впрочем, это длилось лишь какое-то мгновение, и он снова взял себя в руки. — У нас ещё будет возможность поговорить, Юрий Петрович, — улыбнулась я, и кивнула девушке: — Лейтенант Кхан.
Они ответили строго по уставу, и я вышла из командного отсека.
— Его тоже выгоняли? — уточнила я вполголоса.
— Сам уходил, — так же тихо ответил Хок. — За три года девять звездолётов. Последний год — в отставке, работал инструктором в какой-то небольшой частной космошколе в Новой Каледонии.
— А в чём причина?
— Спросите сами, командор. Может, вам он ответит, — и старпом распахнул передо мной дверь радиорубки.
Сначала я ничего не поняла. Рубка была как рубка, только гораздо больше обычной и оформлена в несколько странном стиле, с переливчатыми сине-зелёными стенами, круглыми шарами аквариумов на разной высоте в самых неожиданных местах. Да помимо обычной аппаратуры — мягкие кресла и диваны с прозрачными журнальными столиками возле стен. В глубине отсека темнел подсвеченный звёздами космос, а на фоне этого великолепия в приглушенном изумрудном свете, льющемся со стен, застыли двое. Всё б ничего, если б они не целовались, да так, что не замечали доносящейся с пульта морзянки.
— Внимание, тревога… — перевёл Хок, зло улыбнувшись.
— А ты говорил, что они не общаются, — усмехнулась я, подумав, что радиста пытались предупредить о нашем вторжении из командного отсека.
Наши голоса они услышали. Мужчина разжал объятия и резко повернулся, причём мгновенно оценил ситуацию и, резко выпрямившись, отчеканил:
— Старший инженер связи капитан Антон Вербицкий.
Женщина взвизгнула и, отскочив, буквально вжалась в стену за каким-то пультом.
— Очень плохо, капитан, когда радист не реагирует на такие сигналы, как «Внимание, тревога», — заметила я. — Можно ли положиться на такого радиста?
— Конечно, командор. Я слышал этот сигнал, и, безусловно, отреагировал бы на него. Но в этот момент я был занят. Я объяснял младшему товарищу теорию гравитационной инполяции магмы, применяемой для…
Наверно, это всё-таки была чушь, но для меня это не имело особого значения. Передо мной стоял высокий красивый мужчина, античная статуя в форме моей баркентины, с волнистыми чёрными волосами и глазами густого кофейного цвета. Эти глаза смотрели на меня. Он говорил со мной, и, наверно, именно это было самое важное. Его голос, приятный, нежный, странно резонирующий, пронизывал и заполнял собой всё пространство. Он сливался с воздухом, и я вдыхала этот голос, ощущая, как он заполняет меня. Он проникал куда-то глубоко, в самое сердце, в самые глубины мозга, он звучал во мне…