— Можете быть свободны, — разрешила я. — Мы закончим без вас. Если что-то понадобится, мы с вами свяжемся… Кстати! Где наши радиобраслеты?
И тут Джонни бросил быстрый взгляд на Дакосту, а тот опустил ресницы, спрятав свои ледяные глаза, и отвернулся.
— В ваших каютах! — закивал Джонни. — Я прямо сейчас сам проверю.
И он выскочил из кабинета. Дакоста посмотрел на меня, и в его взгляде мне почудилось что-то змеиное. Я усмехнулась, покачала головой и прошла в распахнутую Джулианом потайную дверь.
Его кабинет тоже был светлым, только свет лился через прямоугольные окна, завешанные шторами из золотистой мерцающей органзы. У стены стоял белый кожаный диван, рядом — столик с двумя круглыми стеклянными столешницами. В дальнем конце — обычный стол из золотистого дерева, позади — белый поворотный стул, перед ним — белое уютное кресло. В углах и за спинкой стула — деревянные шкафы, высокие и узкие. В стороне — застеленная белым покрывалом широкая кушетка. Тоже светло и уютно.
— Неплохо, — кивнул Хок, осматриваясь.
Джулиан прикрыл за ним дверь, а потом подошёл и заключил меня в объятия. Я увидела его чудесные, искрящиеся светом глаза и рассмеялась. Потом мы поцеловались, а когда закончили с этим, Хок уже выставлял на столик белые чашки. Пахло кофе.
— Теперь я знаю, почему ты не выгнала Вербицкого, — заметил он.
— А что такого натворил наш красавец-радист? — поинтересовался Джулиан.
— Мы застукали его за тем же, чем вы только что занимались.
— Ну, за это нельзя выгонять, — махнул рукой Джулиан.
— Ладно, скажи лучше, как тебе здесь? — спросила я, садясь на диван.
— Я думал, будет хуже, — ответил он, подхватив кофейник и возвращаясь к столу. — Знаешь, этот ормийский катер привёл меня в трепет. А тут… дворец. Ты уже была в своей каюте?
— Ещё нет.
— А я в своей был.
Он разлил кофе и сел рядом. Я внимательно смотрела на него.
— Что, всё-таки, не так?
— Очень много странного, — произнёс он задумчиво. — Не знаю, является ли обычным делом такая роскошь на поисковых кораблях, но меня немного смутила странная атмосфера здесь. Эти люди, экипаж… Они не счастливы.
— Только ты мог сказать такое, — мрачно проворчал Хок. — Ты со своими госпитальерскими мозгами.
— Слушай, Рауль, ты летал на таких звездолётах, скажи, для чего создается всё это великолепие, если не для того, чтоб люди были счастливы, чтоб им нравилось работать и жить здесь?
— Ну, по правде говоря, на тех посудинах, на которых я летал, роскоши было меньше, а счастья больше.
Я кивнула. Я вдруг поняла, что Джулиан назвал ту самую причину, почему всё здесь мне так не нравилось. Слишком настороженные и испуганные здесь люди, хоть корабль и выше всех похвал. Джулиан, как всегда, видел самую суть.