— Гадость, — уверенно заявляет Клара.
— В следующий раз сама добывай, — Марыся обиженно передергивает плечами. — И вообще, взрослые люди пьют и не морщатся. Просто нужно привыкнуть к вкусу, и начнет нравиться.
— А нужно ли привыкать?
Я не могу не фыркнуть. Клара кажется почти болтушкой, возражая Марии. Когда бутылка делает второй круг, я уже улыбаюсь во весь рот.
— Магда, куда подашься после пансиона? Мы слышали, ты хотела поступать в университет в Кракове?
— Да, хотела. И все еще хочу. Я успею закончить городскую гимназию.
— Здорово! А я больше учиться не пойду. Не в школу точно. Мне эта алгебра всю кровь свернула, я же плюс от минуса не отличаю, — Мария страдальчески закусила губу, но тут же рассмеялась. — Больше никакой алгебры! Пройду курсы какие-нибудь и устроюсь работать в городе. Хоть бы и телефонисткой. Абонент, я вас слушаю! — она хохочет и приставляет ладонь ковшиком к уху.
— Если тебя еще папенька работать отпустит, — резонно отмечает Клара, на что Мария только пожимает худенькими плечами.
— Отпустит. Сниму квартирку, и тогда…
— А я пойду учиться в художественную академию, — перебивает Клара. — Если возьмут.
— Возьмут, — горячо и явно не в первый раз заверяет ее Марыся. — Только увидят твои рисунки и тут же возьмут.
— Я решила, что на экзамен переоденусь мужчиной, — Клара смотрит мне прямо в глаза, ожидая реакции. — Подстригусь даже. Чтобы смотрели на рисунки, а не на… платье.
Я долго не могу найти слов. Да, теперь девушки могут учиться, если удастся поступить. Но ведь на художественном экзамене мужчины станут оценивать способности кандидаток, и они могут просто признать недостойной, невзирая на талант. Это, должно быть, унизительно.
— Ты обязательно справишься, — отвечаю я и верю собственным словам.
— Тихо сидим, — Мария делает широкий жест ополовиненной бутылкой. — Хочу танцев! Как в клубе!
Мы хохочем, будто это ужасно смешно. Но ведь смешно же? После короткого спора соглашаюсь похлопать им, чтобы задать ритм. Взявшись за плечи и наступая друг другу на ноги, они делают несколько кругов по тесной комнатке и падают на кровать. Я задыхаюсь от смеха. Лицо пытает, будто я приняла очень горячую ванну. Но, черт возьми, почему так легко и весело?
Теперь мне жутко оттого, что я не могу перестать смеяться. Остановись, Магда! Что если кто-то из наставниц войдет? Что она увидит? Танцы, вино и веселье там, где должны плакать и молиться. Что она подумает?
Юлия, Дана… Эти утраты, они как глубокие трещины в земле на моем пути. Если зажмуриться, вздохнуть глубоко, можно перепрыгнуть и идти дальше. Если верить книгам, я должна быть безутешной. Чахнуть от горя, не поднимаясь с постели. Питаться пылью из воздуха. Почему же эти переживания даются мне так постыдно легко? Даже потеря Каси, которую я до сих пор ощущаю грузом на своей душе.