Я не собиралась ему улыбаться. У меня не было какого-то плана, да и надежд никаких тоже. Просто я увидела его лицо, его по-девичьи застенчивый румянец и контраст персиковой кожи с белоснежным воротничком, и на меня вдруг что-то нашло, налетело, накатило. И вот я стою в дверях костела, как дурища, и улыбаюсь ему. А он смотрит поверх моей головы. На настоящую красоту. Я прочитала в его взгляде чистый восторг и почувствовала, что умираю.
Как можно быть такой глупой? Хочу исчезнуть, пока никто не узнал о моем позоре.
***
В моей душе нет места для ненависти. Там нет места мраку. Я не стану желать никому зла.
Мама, знала бы ты, как сильно я страдаю! Как хочу вырвать из груди собственное сердце и вышвырнуть его в окно! Пусть не бьется.
***
Я успела испугаться, что потеряла Магду навсегда. Я проснулась, а ее не было на месте. Небо темное, свет еще нигде не горит. А кровать холодная, простыни смяты, будто она металась всю ночь в лапах кошмара.
Чья-то рука (мама, я знаю, что она твоя) подвела меня к тому окну. Оно выходит на лес, и видно самое начало дороги, по которой мы ходим в деревню каждое воскресенье. Туман вился у самой земли, лаская последнюю зелень. Деревья покачивали остатками сусального золота. Прекрасная картина.
И тут вышли они. Он заметно выше ростом, отчего она казалась прекрасной хрупкой принцессой. Хотя кого я обманываю — она и есть принцесса. Все это знают. Даже Данка.
Он протянул руку к ее щеке и коснулся ее. Мне было видно, какие у них розовые лица, словно их касался отблеск внутреннего огня. Я тоже горела, но этого так никто и не увидел. И хорошо.
1924–1925
Те, кто утверждает, будто первая любовь — прекраснейшее из чувств, либо полные идиоты, не способные к рефлексии, либо люди с отвратительным чувством юмора. Первая любовь, вероятно, самый травмирующий опыт, который переживает личность. Мало кому везет, большинство проходит сквозь ад.
На что это похоже? Представьте себя тряпкой в руках деревенской прачки: сначала она окунает вас в воду, а потом со всей дури колотит о камни. Вытравливает щелоком. Выжимает все соки. Снова в живительную воду. И по кругу.
Такова первая любовь.
Неудивительно, что многие инстинктивно стремятся пережить этот опыт как можно раньше и дальше жить уже без столь сильных потрясений. Что-то вроде хирургической операции по удалению аппендикса — особо прогрессивные люди делают ее в профилактических целях.
К чему все эти отступления? Если вы задаетесь этим вопросом, то напомню, что данные этюды являются только преамбулой к моей основной работе, к моему научному труду. Изучение данного текста значительно облегчит понимание тех таблиц и графиков, что я привожу в приложении. И, главное, этот текст — почти исповедь. Ведь все, что я делаю, я делаю с трепетной любовью к моим подопечным.