Наконец, я под окнами спален. На стволе старого клена мне знакомы каждый выступ, изгиб, рубец. Воздух загустевает, как ледяные сливки, и легкая морось мгновенно покрывает шершавую кору и мою кожу.
Я быстро взбираюсь на развилку и по толстой ветке, выдержавшей до этого немало спусков и подъемов, подбираюсь к собственному окну. Тонкие сучья со страшным скрежетом царапают стекло, пока я засовываю руку по локоть в приоткрытую форточку и открываю створки. Широкий подоконник, письменный стол. Я на месте. Неужели так просто?
Несмотря на то, что я уже в безопасности и довольно далеко от места преступления, тревога меня не отпускает. Сотни назойливых «если» атакуют мой мозг, как рой ос. Не могу сидеть ни минуты, не могу успокоиться.
Клара еще была в сознании, что если она выжила? Я должна была позвать доктора! Трусиха, предательница. Но потом в моей голове возникает картинка — кровавый пузырь, лопающийся на губах синеглазой художницы, — и желудок снова подскакивает к горлу. Нет, я ничего уже не могла сделать. Только бежать.
Яростно тру глаза, на них закипают слезы отчаяния и злости.
Как они оказались на башне с громоотводом? Туда никогда не было хода. Но башня так близко к Комнате, что…
Они побывали внутри. Оттуда поднялись в башню, обнялись и спрыгнули. Или что-то, что ожидало их в комнате все эти годы, то, что исполняло наши мелкие эгоистичные желания, заставило их это сделать. Не могут добровольно умереть те, у кого были мечты и планы на жизнь.
Я сижу на краю Касиной кровати, обхватив себя за голову. Перед глазами плавают сияющие круги. Мне нужно успокоиться.
И мне необходимо срочно пройти в Комнату за черной дверью. Только там я получу ответ на главный вопрос: сошла ли я с ума или есть что-то неведомое, что погубило всех нас? Сдираю испачканные кровью и глиной чулки и прячу их в тайник под Касиной кроватью. Раньше там лежал ее дневник. Где он сейчас — ума не приложу. Могла засунуть его куда-то в бреду, а теперь и не вспомнить.
Пансион почти погружен в забытье — здесь осталась едва ли дюжина девочек и пять наставниц. Все они хотят окончить здесь семестр.
Окна быстро наливаются кобальтовой синевой, и клочковатый мрак мечется под хлесткими порывами нарастающей бури. Я беспрепятственно пробираюсь мимо танцевального зала, по лестнице на третий этаж и мимо кабинета директрисы вглубь коридора классных комнат. Здесь еще горит свет, до отключения электричества есть еще час или полтора, и мне должно этого хватить.
Черная дверь на своем месте. Ее не закрывают доски — кто-то снял их, освободил дверь от оков. Может быть, для любопытных покупателей особняка, а может, она освободилась сама. Трясу головой, отгоняя непрошеные мысли. Я должна верить только фактам!