Клара, которая отрабатывала то же наказание, что и одноклассница, согласно кивнула. Ее щеки покраснели от усилий, волосы прилипли ко лбу и вискам.
— Если так и дальше будет, я попрошу папу, чтобы он меня забрал, — продолжила Магда, но тут же осеклась, закусив губу. — То есть, когда он вернется, конечно.
Клара чуть замедлила движение своей щетки. Только чтобы показать, что она внимательно слушает.
— Но тогда, — Магдалена устало отложила щетку и села, чтобы заправить в пучок выпавшие кудри. — Тогда мы больше не сможем быть все вместе. Этого я не хочу, мы ведь сестры, помнишь? И как быть, — ее звонкий голос дрогнул.
— Все ясно, — вдруг отозвалась Клара, знаменитая тем, что говорила от силы двадцать слов в день, но только самых важных. — Нам нужно от нее избавиться.
В ту же секунду часы захрипели, будто закашлялся смертельно-больной старик. Маятник отбивал пять часов пополудни, но механическая птица, запертая над циферблатом, не могла выпорхнуть наружу, только скрежетала внутри.
Магда вздрогнула.
— От сестры Беаты? — переспросила она.
Но в ответ Клара только пожала плечами. Она все сказала. Уголки ее рта радостно приподнялись, отчего лицо приняло выражение жутковатого кошачьего лукавства.
— Как у тебя все просто, — фыркнула Магда, вновь окуная щетку в банку с мастикой. — По-твоему, что — достаточно этого просто захотеть?
Клара кивнула, ее синие глаза потемнели, как вода на глубине.
— А разве мы теперь не ведьмы? — еле слышно выдохнула она, отворачиваясь.
Магда проследила за ее взглядом и заметила, как промелькнули за поворотом две тонкие и длинные светлые косицы. Мария всегда была где-то поблизости, будто ее сердце волочилось за Кларой на привязи.
Больше девушки не обменялись ни словом. Но с того вечера неприязнь к сестре Беате стала чем-то большим, чем возмущение властью взрослого. Это был природный враг, такой же, как филин для мыши, снующей в опавшей листве.
Мне неизвестно, как им все же удалось договориться между собой, но несложно угадать, что рано или поздно кто-то — наверняка, Дана — предложил попросить помощи у потусторонних сил. У неприкаянных.
— Но они не могут причинить зла, — защищалась Кася. — Они безобидны. Могут только говорить.
— И только с тобой, — слишком покладисто подхватила Дана.
Но решение было принято, и правила игры снова изменились. Ведовство в их мыслях из развлечения медленно, но верно превращалось в оружие против мира.
Данута снова и снова настаивала, чтобы они использовали Касину доску, пока та не сдалась. Марии было поручено отвлечь сестру Беату — та выдумала слезливую историю и удерживала монахиню в ее кабинете. Остальные собрались в средней комнате и достали из тайников белые свечи и мешочек с солью. Тогда Дана вновь взяла игру в свои руки: