Я знала художников в лицо, но, когда стала ответственной за магазин портретов, познакомилась с ними официально. Пятеро художников дружно встретили меня аплодисментами. Они, словно забыв о продавце Ли, нахваливали директора Хо за его выбор. Художники с сожалением говорили, что если бы у них раньше была женщина-продавец, то продажи наверняка были бы лучше. Директор Хо официально представил меня как ответственную за магазин, но в их глазах я все равно была лишь продавцом. Я знала, что, по их мнению, продажи в магазине зависели от того, хорошо нарисован портрет или нет, то есть от их мастерства, а не от продавца. Я, усмехаясь про себя, считала, что эти рисовальщики вывесок зря задирают носы и продажи зависят только от продавца. Чтобы понять, что не правы как они, так и я, мне понадобилось больше недели. Скажу честно, что этот период был самым трудным в моей жизни.
Став ответственной за магазин портретов, я начала работу с определения цен, как делала это в магазине пижам. Если на спецзаказ можно было сколько угодно набавлять цену, то портреты, нарисованные по стандартным размерам, продавались по фиксированным ценам: три, четыре и шесть долларов. Чтобы купить американский товар, нужно было сдружиться с каким-нибудь американским военным, а значит, нужен был хороший разговорный английский, но для продажи товаров, на которых были прикреплены ценники, умение говорить почти не требовалось.
Мне пришлось перебраться в другой магазин, но ничего страшного не произошло. В ожидании заказа я проводила за столом целый день, но не было ни одного американского военного, который пришел бы и попросил нарисовать портрет. Когда настал второй день, художники начали роптать. Конечно, они не отдыхали, пока еще осталось много заказов, полученных продавцом Ли, но, боясь, что вот-вот закончатся заказы, они начали беспокоиться. «Да, — тоскливо подумала я про себя, глядя на их помрачневшие лица, — если я и влипла, то влипла крепко».
Магазин портретов отличался от обычного места, куда люди приходили за покупками. Здесь торговали иначе. Заказ получали, проявив настойчивость в уговорах какого-нибудь слоняющегося без дела американского военного. Директор Хо, кажется, вновь ошибся во мне. Это работа была не для такого медлительного и неэмоционального человека, как я. Даже для того, чтобы сказать простые слова «Кэн аи хелпхы юу?»[101], мне нужно было проделать в голове недюжинную работу: сначала я должна была вспомнить, как правильно пишется фраза, вспомнить, как она произносится, и лишь после этого я могла попытаться ее произнести. Я знала, что даже на рынке «Чжэрэ», где говорили по-корейски, независимо от того, хорошо человек продает или нет, его не называют продавцом лишь потому, что он честный работник. Только имея желание и твердое решение использовать все виды кокетства, а если надо, вывернуться наизнанку, чтобы угодить желанию покупателя, можно заниматься торговлей. Работа в магазине портретов была именно такой. Это была работа, на которой ты должен был заставить человека, который ничего не хотел купить, купить то, что ему к тому же и не нужно. Здесь требовалось искусство убеждения. Моего базового уровня английского явно было недостаточно.