Мой жених никогда не выглядел таким привлекательным. Мое сердце гулко колотилось в груди от волнения, словно я влюбилась с первого взгляда. Как он мог так гордо сказать, что он человек из обычной семьи? Я не знаю, возможно, у матери и дяди от такой смелости захватило дух и они увидели, что он оказался человеком, которого они действительно не знали. Они, выслушав его, еще ничего не сказали, но я уже окончательно влюбилась в него. Теперь я была уверена, что, даже если мы вместе проживем всю жизнь, я не буду сожалеть об этом.
Когда назначили день свадьбы, сразу навалилось множество дел. Надо было найти преемника для управления магазином портретов, закончить для Тины Ким процедуру оформления иммиграционных документов, которая была почти завершена. Даже сообщить новость директору Хо, который явно будет жалеть о моем уходе, было для меня тяжелым бременем. Переезд назначили на день свадьбы. Олькхе тоже начала готовиться к переезду, так как строительство универмага «Пхомок», с которым она заключила договор, завершилось. В душе она, конечно, торопилась, но было еще много разных дел, на которые требовалось потратить много денег.
Мать сказала, что не подарит мне даже палочку для еды. И хотя мне ничего не нужно было от матери, я чувствовала себя неудобно перед ней, оттого что выходила замуж в не самое лучшее для семьи время. Но причина того, что она не хотела ничего мне дарить, была не в затруднительном положении семьи. Она спрашивала меня: «Почему мы должны что-то делать?» — и добавляла, что даже если сторона жениха оплатит все свадебные расходы, они все равно должны быть благодарны нам. Мол, для них это честь, потому что такая низкая по социальному положению семья, как их, благодаря знатной невесте повысит статус своего рода. То, что в глазах матери я выглядела настолько благородной невестой, было для меня кошмаром.
Несмотря на ее угрозу, олькхе впопыхах приготовила предметы первой необходимости для ведения семейной жизни: два одеяла, латунную чашку с крышкой для вареного риса, миски, ночной горшок, тазик для умывания. Что касается матери, то было видно, что ей, смотревшей на все это, обидно и жалко себя. Она говорила, что, если бы даже у нее вырезали кусок мяса из тела, было бы не так больно, ведь я для нее — плоть от плоти. Это было страшно, но мне оставалось лишь смириться. Однако мне не хотелось признавать ее ворчание за правду и считать себя неблагодарной дочкой.
«Вот увидите, мама. Подождите немного. Я знаю, вас обижает мысль, что вы отрываете от себя плоть и отдаете ее в чужую семью, но я не буду принадлежать никакой семье. Как вы отрываете меня от себя, так и его мать отрывает от себя ребенка. Соединившись, мы создадим новую семью. Соединившись, мы станем симбиозом благородного и низкого происхождения, и даже если оба клана будут внимательно рассматривать нашу семью, они не найдут ничего похожего ни на один из, родов. Подождите».