Заметив, как теща побледнела при этом имени, словно бы оправдываясь, пояснил:
— У матери был родной брат по имени Махмут. Давно… Ушел как-то из села с одним русским и пропал. С тех пор ни слуху, ни духу о нем. А мать до сих пор его ждет, авось объявится. Правда, в селе поговаривают, что он конокрадом был, но ведь родной же дядя…
— Махмут?! — Голос Хадии звучит как из-под земли. Дрожит у нее не только голос, но, кажется, и всю ее охватила дрожь от омерзения при воспоминании о том Махмуте.
— Ну если не нравится, назовем по-другому. Зачем же так переживать из-за имени?
Поджав губы, Хадия едва слышно ответила:
— Хочешь, зови Махмутом. А я своего внучка Аюханом буду звать.
Не понять Миляш с Муниром, почему Хадия вдруг нахмурилась и замкнулась в себе. Не понять… Не знают они ничего о ее прошлом, о том, кто настоящий отец Миляш. Да и ни к чему им это знать… Надо же такому случиться, чтобы родной отец Миляш оказался дядей ее мужа! Как тесен мир, как жестоко он устроен!
А Мунир тем временем продолжали с Миляш свой разговор.
— Надо бы, Миляш, свозить тебя в Уфу, к глазному доктору. Очки бы тебе выписали.
— А что такое Уфа?
— О-о-о… Это очень, очень большой город. Народу там живет целые тысячи. Есть большие каменные дома, трамваи, автобусы. Когда-нибудь мы с тобой обязательно поедем туда, ты увидишь, как люди живут там, в большом мире…
Вычесывая козу, зажатую между ног, Хадия краем уха слышит разговор молодых, погруженная в свои размышления. Аюхан возится возле родителей, вяжущих березовые веники.
— Мунир, — окликает Миляш мужа. — Хотела спросить у тебя кое о чем…
— Так спрашивай. У меня от тебя секретов нет.
— Ага… Скажи, сильно ты скучаешь по Асанаю?
— А что?
— Вижу, переживаешь ты сильно. Тянет туда?
Вздохнув, Мунир отложил в сторону недовязанный веник и закурил:
— Скучаю, Миляш, очень. Хорошо бы нам всем туда перебраться, к людям поближе. На людях жить веселее, и… И умирать тоже, — неожиданно мрачно закончил он.
Миляш встревоженно спросила:
— А ну как бросишь нас и уйдешь домой?
— Не брошу… Как же я тебя, женушка, брошу? Разве же оставлю нашего Махмута? И Хадию-апай нельзя одну оставлять. Да и не получится у меня, если б и захотел.
— А ты сходи, — неожиданно предложила Миляш. — Мать проведай, заждалась ведь она тебя. Поди и не знает, где ты, как. Только возвращайся, обязательно.
— Не могу, Миляш. Нельзя мне.
— Почему?
— Если вернусь, трибунал мне будет. Это суд военный. Я же… Дезертир я, получается. Вся страна воюет, а я здесь отсиживаюсь.
— Как это — «дезертир»?
— Беглый, по-другому говоря.