Слуги, два здоровенных егета, не сразу пустили его в дом, но хозяин услышал разговор у ворот.
— Кто там? — послышался старческий голос.
— Проезжий переночевать просится.
— Впустите!
Биктимир прикинул: если сейчас же возьмется за плетку, возникнет шум, эти двое навалятся на него. Надо разговор завести, оглядеться.
Впрочем, что слуги! Можно ожечь хозяина плеткой раз-другой и выскочить за ворота, там конь наготове стоит, слуги и опомниться не успеют. Не они помешали Биктимиру, а совсем другое. Вместо запомнившегося ему надменного баскака предстал перед ним тщедушный старик.
— Негде, что ли, больше переночевать? — спросил Салахутдин.
— Да негде вот… А тебя я давно знаю. По встрече в становище ирехтынцев помню.
Старик оживился.
— Из башкир ты, выходит. Да я это и по выговору твоему сразу определил. Не турэ ли какого-нибудь племени?
— Вроде этого. Из их круга…
— Не перевелись еще там у вас разбойники?
— Там-то перевелись, да тут остались… Я пришел отомстить тебе, баскак Салкей!
Биктимир взмахнул плеткой. Салкей в ужасе зажмурился. Плетка со свистом взрезала воздух. Тем все и кончилось. Биктимир повернулся и ушел. Не смог он ударить старика. Вот так всегда: ищет обидчика, томимый жаждой мести, а как дойдет до дела…
Даже неудобно перед людьми. Скажут: больно жалостливый. Пришлось соврать Шагалию.
На следующий день в пути заговорили о Москве.
— Айда с нами до конца, — предложил Шагали Биктимиру. — Оттуда вместе в племя вернемся. Ну сколько можно мотаться без пристанища!
— А что! — загорелся Биктимир. — Поеду, коль возьмете, и в племя тоже. Тамьянцы для меня не чужие. Родные, можно сказать. Только Минзилю по пути заберу — и к вам.
— Вот и ладно.
— Послушай-ка, Шагали, — сказал Иске-бий слегка заискивающим голосом, — что-то притомила меня дорога. Да и беда вот случилась… Может, говорю, повернем обратно из Казани?
— Коль до Москвы ехать, угодим на обратном пути в самую слякоть, — поддержал его Бикбау.
— Эти князья в Казани — они ведь царем посажены, — добавил Карагужак. — Получим грамоты, и достаточно!
— Только не забыть бы, — сказал уже как о решенном Иске-бий, — не забыть бы, чтобы в них ясно написали, какой у племени клич. Надо им, коли сами не знают, подсказать: и древо священное, и птица, и тамга — какие исстари были, пусть такие и останутся.
— А зачем они нужны? — спросил Биктимир. — Клич, к примеру?
— Ну, как же… как же племени без клича?
— Клич теперь может понадобиться только один: из уст белого царя. Или же птица… Птица у него, говорят, тоже есть. Беркут с двумя головами.
— Нет, нам и своя птица нужна. В знак того, что каждое племя будет жить вольно, как птица в небе.