— Вернуться к нему? Но разве он хочет этого? Разве он не любит Полин?
— Полин! Я бы желала, чтобы было так. Она бы не разбила ему сердце… она бы не сделала его посмешищем. Я молилась, чтобы он полюбил ее. Но она недостаточно хороша. У мужчин такие нелепые представления о красоте. Ты сразу поймала его… в западню своих золотых волос. До сих пор… до сих пор. Когда он, там на дороге, терял сознание, чуть не погибнув в аварии, он звал тебя… тебя, которая бросила и опозорила его… именно тебя он хотел, когда думал, что умирает.
Острая боль радости пронзила Джоселин. Но миссис Конрад не должна была этого заметить.
— И он не собирается продать Лесную Паутину?
— Продать Лесную Паутину! Иногда я боюсь, что он так и сделает… и уедет бог знает куда… мой дорогой сын.
Миссис Конрад прорвало. Кажущееся равнодушие Джоселин взбесило ее. Все сдерживаемая годами ненависть выплеснулась наружу. Она закричала, зарыдала, завыла, перегнулась через калитку и попыталась встряхнуть Джоселин. Короче говоря, разыграла такую сцену, что потом до конца дней своих, вспоминая о ней, проходила мимо невестки кротко и смиренно. Дядя Пиппин, который шел по дороге, возвращаясь от соседа, услышал ее крик и в ужасе остановился. Дрались две женщины, две из клана, точно из клана, поскольку поблизости жили лишь Дарки и Пенхаллоу. Должно быть, миссис Сим Дарк и миссис Юниус Пенхаллоу — они вечно бранились, хотя он не мог припомнить, чтобы они когда-либо устраивали столь бурную публичную сцену. Что, если услышит Стэнтон Гранди? Это следовало прекратить. Маленький дядя Пиппин доблестно припустил к калитке и попытался вмешаться.
— Ну… ну, — сказал он, — как неприлично!
И тут он узнал Джоселин Дарк и ее свекровь. Дядя Пиппин понял, что влез туда, куда не стоит вмешиваться ни ангелам, ни дурням.
— Простите, — пробормотал он. — Я подумал, снова драка из-за кувшина тети Бекки.
Невероятно, чтобы Джоселин и миссис Конрад подрались из-за кувшина. А поскольку то был не кувшин, то мог быть только Хью, и дядя Пиппин, неплохо смыслящий в такого рода делах — как он считал, будучи и сам с усами — понял, что надо уносить ноги.
— Пиппин, — заявила миссис Конрад, задыхаясь, но все же трагически, — иди домой и благодари Бога, что он создал тебя дураком. Только дуракам всегда везет.
Что и сделал дядя Пиппин. И если по пути он не благодарил Бога за то, что тот сотворил его дураком, то был, по крайней мере, глубоко благодарен, что не обезножил его. Добравшись до главной дороги, он остановился, чтобы стереть пот со лба.
— Безрассудная женщина, очень безрассудная женщина, — печально заключил он.