— Выглядит так же молодо, а? — весело спросил он у тети Бекки.
— Да, если есть какая-то польза выглядеть молодо, когда на самом деле ты не молода, — признала тетя Бекки, добавив мимоходом: — Подозреваю, вдовий горб-то уже наметился. Давно не видела тебя, Палмер. Но ты все такой же, только чуть пополнел. Так, так, здесь и миссис Дензил Пенхаллоу. Прекрасна и изящна. Слышала, что фруктовая диета полезна. Мне сказали, ты съела все фрукты, что присылали для Дензила, когда он болел прошлой зимой.
— Ну и что в этом такого? Он не мог их есть. Выкидывать было, что ли? — ответила миссис Дензил. Кувшин кувшином, но она не намерена терпеть унижения от тети Бекки.
Две вдовы пришли вместе — миссис Тойнби Дарк, у которой после смерти третьего и последнего мужа всегда имелась наготове скорбь, и Вирджиния Пауэлл, чей муж умер восемь лет назад, а она до сих пор была молода и вполне хороша собой, но все еще носила траур, и все знали, что она поклялась никогда более не выходить замуж. Правда, как заметил дядя Пиппин, таковые претенденты не были пока никому известны.
Тетя Бекки приветствовала миссис Тойнби весьма официально. Миссис Тойнби была знаменита своими истериками, которые устраивала, если к ней относились пренебрежительно или оскорбительно, а тетя Бекки не собиралась позволить кому бы то ни было узурпировать внимание публики на своем последнем приеме. Но она уколола бедняжку Вирджинию:
— Твое сердце еще не откопали?
Однажды Вирджиния сентиментально заявила: «Мое сердце погребено на кладбище Розовой Реки», и тетя Бекки никогда не упускала случая напомнить ей об этом.
— Тот джем еще не съели? — лукаво спросила тетя Бекки у миссис Титус Дарк, которая однажды сварила варенье из голубики, собранной на кладбище. Адвокат Том Пенхаллоу, обвиненный в присвоении денег своих клиентов, был менее опозорен в глазах клана. Миссис Титус всегда считала, что такое отношение несправедливо. В тот год урожай фруктов выдался скудным, а она наняла пять работников, которые не ели масло. Крупная сочная голубика пропадала в дальнем заброшенном углу кладбища Серебряной Бухты, где было совсем мало могил.
— Как поживает твое прозвище? — спросила тетя Бекки у Эмили Фрост.
Кеннеди Пенхаллоу, шестьдесят пять лет назад обманутый своей кузиной Эмили, назвал в ее честь старую изувеченную кобылу, дабы унизить обманщицу. Кеннеди, счастливо женатый долгие годы на Джулии Дарк, уже и не помнил об этом, но Эмили Фрост, урожденная Пенхаллоу, не забыла и не простила.
— Здравствуй, Маргарет, не напишешь ли стишок обо все этом? «Утомленный изнуренный и печальный мимо поезд прогремел», — Тетя Бекки закудахтала смехом, а Маргарет Пенхаллоу, тонкое чувствительное лицо которой вспыхнуло, а большие, мягкие серо-голубые глаза наполнились слезами, вслепую пробралась на свободное место. Когда-то она написала довольно ужасные стихи для газеты Саммерсайда — в первый и в последний раз.