— …И каким бы оно ни было, я хочу попробовать это с Ноэлем и ни с кем другим.
Таким образом, атакованная с тыла, миссис Говард сдалась. Но поставила одно условие. Гей и Ноэль должны подождать год до свадьбы. Восемнадцать лет — слишком ранний возраст для замужества. Она не могла так быстро сдаться Гей. И у миссис Говард имелась другая причина. Дэнди Дарк ненавидел Гибсонов. И если у Дэнди Дарка имелось право распорядиться кувшином, а Гей выйдет замуж за одного из Гибсонов, миссис Говард предполагала, что в этом случае потеряет свой последний шанс на кувшин. Эта тайная мысль укрепила ее в противостоянии мольбам Гей и уговорам Ноэля, которым, в ином случае, она вполне могла бы уступить. Ноэль мрачно подписался на условие. Гей — легко. Она была рада заплатить за материнскую уступку небольшим ожиданием. Так трудно делать что-то против воли матери. Да и быть помолвленной очень приятно. Заполнять сундук с приданым. Конечно, она догадывалась о надеждах клана, что за год ее решение может измениться. Как будто что-то могло помешать ей любить Ноэля. В ту ночь она поцеловала его кольцо, прежде чем заснуть. Дорогая кузина Маэла! Если бы она жила поближе. Гей хотелось, чтобы она была рядом, когда наступит время свадьбы. Она знала, что все остальные, хоть и молча согласились признать помолвку и сделать все как можно лучше, разотрут в порошок все цветение ее прекрасной любви своей ужасной практичностью и бесконечными внутренними сожалениями, что на месте Ноэля — не Роджер.
Роджер был очень мил. Он желал ей всего доброго своим теплым заботливым голосом — у Роджера такой приятный голос — и сказал, что хочет, чтобы она была счастлива.
— Попадись мне косточка желаний, я бы отдал ее тебе, Гей, — затейливо заявил он. — Говорят, что пока она у тебя есть, можно получить все, что хочешь.
— Но сейчас у меня есть все, что я хочу, — воскликнула Гей. — Теперь, когда мама так мило согласилась, у меня больше нет желаний, кроме… кроме того, чтобы ты… — Гей покраснела, — чтобы все были счастливы так, как я.
— Боюсь, что косточкой желаний в этом случае не обойтись, — сказал Роджер. Но относилось ли его «это» к «нему» или ко «всем», Гей не знала, а спросить не осмелилась. Она побежала в дом, улыбнувшись ему через плечо, словно бросив розу. А затем забыла о нем.
По пути домой Роджер встретил Лунного человека и предложил подвезти. Тот отказался. Он никогда не садился в машину. Но пронзительно взглянул на Роджера.
— Почему бы тебе не полюбить мою Леди Луну? — сказал он. — Я не буду ревновать. Все мужчины могут любить ее, но она — никого. Ты не страдаешь, если любишь, не имея надежды, что она полюбит тебя.