— Эй, пленница, ты спишь? — спросил Саартан первое, что пришло на ум.
Пленница не отозвалась, но Саартану послышалось какое-то шуршание. Он прерывисто вздохнул и приказал стене исчезнуть. Темнота соседней камеры плеснулась через прозрачное стекло, и сердце Хранителя ёкнуло. Но пленницы видно не было. Всё-таки не стояла она за панелью и не скреблась в стену… У Саартана отлегло от души, и он даже немного расхрабрился. Прильнул к стеклу, вглядываясь внутрь.
— Почему ты всё время сидишь в темноте? Тебе не включают свет, или ты сама так хочешь?
Тишина.
— Поговори со мной. Кроме тебя у меня собеседников здесь нет… Тебя тут хорошо кормят? Что ты ешь?
— Тебя, — шёпот раздался откуда-то сверху.
Саартан вскинул голову, и вампирша спрыгнула из-под потолка, резко и сильно ударила ладонями в стекло, заставив Хранителя отпрянуть. Оскалилась, провела языком по тускло блеснувшему острию клыка и со смешком скрылась в темноте камеры, оставив на стекле медленно таявшие отпечатки своих рук. Саартана будто окатили ледяной водой. Он остолбенел от неожиданности и ужаса. Ему нужно образумить ЭТО?! Хранитель успел разглядеть обтянутое бледной, почти бесцветной кожей лицо, больше похожее на череп, глубоко запавшие воспалённые глаза с алым безумным блеском, синюшные губы. Волосы, кажется, белые или седые, были настолько длинные, что скрывали вампиршу почти полностью. Но руки на удивление изящные, с длинными тонкими пальцами, без когтей — с человеческими ногтями, искусанными или обломленными, но обычными!
Саартан сам себе поразился: стоял, боясь дышать от страха, но его мозг работал быстро и лихорадочно, подмечая и запоминая детали. Мысли сменяли одна другую, были логичны и последовательны. Даже шпага уже прыгнула к нему в руку и нетерпеливо подрагивала, готовая защищать хозяина любой ценой. «Тише, подруга», — мысленно сказал ей Саартан. — «Мы никого не хотим убивать. Или напугать. И сами не боимся, верно? Отдохни пока». И шпага исчезла. Хранитель посмотрел на свою пустую ладонь. «Так вот оно что», — подумал он. — «Прав был Мих, мне нужен толчок, чтобы использовать свой потенциал. А страх за свою или чужую жизнь — сильный мотиватор».
Саартан дождался, когда сердце перестанет ухать в груди, подошёл к стеклу.
— Ты меня напугала, — спокойно, как мог, проговорил он. — Ты ведь это специально? Зачем?
Вампирша ничем себя не обнаружила, притаилась во тьме. Но Саартан чувствовал её взгляд, хоть и не видел красных огоньков.
— У тебя губы синие. И кожа высохла. А ведь ты наверняка красивая. Красивая? Уверен, что красивая. Но ты давно не ела, поэтому стала такой, да? Хочешь, я тебя накормлю?