Мук, похоже, не сильно испугался. Но посмотрел виновато.
— Прости, — сказал он. — Я немного знаю твою биографию. И действительно надо было подумать немного, прежде чем открывать рот. Просто тема… не самая приятная, ага. Ты угадала: никто бы меня не то что за границу, но и учиться не отпустил бы. Матери было наплевать, чего я там хочу. Тонкие плетения? Магическая криминалистика? Белены объелся? Это не мужская работа! И вообще, матриарх нашего острова присмотрела тебя для своей младшей дочери. Ну разве ты не счастлив? Пойди лучше книжку почитай. О том, как её удовлетворять. И в каких позах вероятнее зачать наследницу.
Я тихо хмыкнула.
— И как же ты вырвался?
— Да никак, — зло ответил он. — Ну то есть, я даже попытался. Но меня поймали, весело накачали зельями и преподнесли той высокомерной суке на блюдечке.
Я промолчала. И что тут скажешь, собственно? Я всегда презирала такие вещи, и не важно, шла ли речь о женщинах или мужчинах. Но… Владеш говорил: “Единственный универсальный язык — насилие. Его понимают даже те, кто не хочет понять никакой другой”. Правда, отец говорил, что единственный универсальный язык — милосердие… Но, как показывает мой опыт, правда тут всё же на стороне Владеша. Как бы наивным мечтателям вроде моего отца ни хотелось верить в обратное.
— Меня насильно накачали тем самым зельем, — сказал вдруг Мук, — ну знаешь, которое позволяет сидхе иметь детей от нелюбимых? И я радостно помчался с ней на связующую церемонию. Стояком можно пробивать стены, от любви поёт сердце… Мерзко вспоминать. Особенно откат. Когда пришёл в себя и вспомнил всё, что говорил и делал.
Могу понять. Я сама планировала добровольно выпить такое зелье, чтобы зачать ребёнка: сидхе не могут иметь детей от того, к кому не испытывают сильных эмоций, и зелье вперемешку с ментальными техниками помогает обойти это ограничение. Но тут и слово ключевое — добровольно. Его вообще можно считать краеугольным в таких делах. Одно дело — понимать, на что идёшь. Другое — быть лишённой воли игрушкой в чужих руках.
Вообще у нас считалась исключительно дурным тоном и почти бесчестьем — давать это зелье с самого начала, да ещё и без согласия. Ещё и потому, кстати, я так сочувствовала Кио, когда его опоили.
— Но дети у нас так и не получились, — сказал вдруг Мук зло. — Слава Многоликой Пряхе… А тело моё начало с каждым разом всё сильнее отторгать зелье. И тогда она решила, что я бесполезен, и разжаловала в игрушки. Любила дарить меня… причём не только женщинам. Это было отвратительно, если хочешь знать моё мнение.