— Короче, пока не будем никуда нести маячок, — сказал я. — Поиграем по их правилам. Вернем мешок на место, я только заберу свои вещи.
Денисов взирал на меня с сомнением.
— Хочешь поймать щуку на живца? А справишься?
— Ага.
— И думаешь, после гибели Афанасьева кто-то придет?
— Ну маяк-то работает. Рано или поздно его могут засечь местные. И тогда начнутся вопросы. Будь я на месте сообщника Григория, я бы подчистил все концы. Я хочу вернуть барахло на место и последить за теми, кто наведается, чтобы его забрать. Так мы сможем вычислить фигуру на той стороне. И вот уже с этим можно идти к руководству. У меня есть выход на помощника ректора, он нас выслушает.
Денисов округлил глаза.
— И когда это ты успел?
— Мало сплю, много бегаю. Так что, план утвержден?
— Ну, может ты и прав. У меня нет опыта в таких делах, — пожал плечами Денисов. — Но порой я начинаю жалеть, что влез в это.
— Вылезать поздновато, но у тебя еще получится. Если хочешь, сотру тебе память…
— Нет, — замотал головой вражина. — Я дал обещание, что все выясню. И я должен его выполнить.
— Devotion turns dangerous when armed with rules of faith, — процитировал я строчку из песни одной панк-рок группы.
Денисов удивленно моргнул.
— Чего? Это по-английски?
— Да. “Преданность становится опасной, вооруженная канонами веры”. Это я к тому, что не стоит тебе разбрасываться клятвами и обещаниями, Константин. Дворянское слово дорогого стоит, но далеко не все ситуации требуют таких жертв. Я тоже думаю, что мы влезли в какое-то очень неприятное дерьмо, но…
— Но ты тогда зачем продолжаешь копать?
Я улыбнулся. Как бы ему сказать…
— Я хочу защитить Ронцова и остальных. Кроме меня, некому. Я их друг, и они мне верят.
Денисов очень странно на меня взглянул. В глазах этого качка с физиономией арийского солдата читалось… уважение?
— Благородно. Знаешь, Соколов, несмотря ни на что, с тобой приятно работать.
Я не удержался и тихонько рассмеялся.
— Скажи, Костя, а если мой род внезапно вернет себе Осколок. Ну, допустим, совершит моя семья какой-нибудь великий подвиг, и сам император нас им одарит. Что тогда? Я все равно буду в твоих глазах второсортным аристократишкой?
— А разве тебя заботит, что я о тебе думаю?
— Мне интересен ход твоих мыслей. Пытаюсь понять, как думают люди вроде тебя. Это полезно.
Денисов пожал плечами.
— Если император решит, что твой род достоин такой чести, то кто я такой, чтобы оспаривать его волю?
Вот как. Значит, Костик у нас был предан императору всей душой. Что ж, похвально. На месте Его величества я бы таких ребят ценил.