– А. Да? Почему? – Надя было трудно оставаться невозмутимой, но игнорировать обсуждение такой животрепещущей темы, как кража в ее офисе, было бы странно.
– Да он эту всю историю принял как родную. Понимаешь, он же в принципе человек с идеями. Не просто так в полиции работает – у него же когда-то урки отца убили, он тогда была капитаном, а самому Прохорову было только четыре года. – Лешка взъерошил волосы и посмотрел на мать вдохновенными, расширенными глазами. – Представляешь, какая история?
– Да, история небанальная, – согласилась Надя.
– Ну вот. Его мама вырастила, учительница музыки. Он при ней был единственным мужчиной. И все, что связано с историей, родом, для него ужасно важно, он в это верит. А тут такое дело – украли вещь деда. Да еще погибшего. Да еще военную награду. Это ж вообще, фишка на фишке.
– Это точно.
– И Бабаев этот ваш ему сразу понравился. Хоть и бизнесмен, а похоже, что порядочный человек, это Михалыч сам так сказал, – уточнил Лешка.
– Как мило, надо же. Хорошо же он относится к бизнесу, – усмехнулась Надя.
– Мам, ну ладно тебе. Ты же сама знаешь, что в этих ваших деловых кругах порядочные люди – редкость, – уверенно припечатал сын, и она не стала спорить. – В общем, к счастью, в коридорах камеры, так что нужно просто все записи отсмотреть, и потом среди тех, кто входил в кабинет, провести работу. Прохоров говорит, за пару дней справимся. Так что ты не волнуйся, мам. Хорошо? Украденное найдем, виновного накажем. Да? – Лешка встал из-за стола и ласково потрепал Надю по плечу. – Слушай, я там Маше кое-что обещал, я пойду к себе, ладно?
– Конечно, сынок, – кротко откликнулась Надя, которая была как будто в тумане.
– Не расстраивайся так из-за отца. Вы помиритесь, обязательно. Слышишь? – Похоже, сын твердо решил утопить Надю в позитиве.
– Конечно, милый. Не буду. Иди, я все приберу и лягу пораньше.
* * *
Самое смешное, что она действительно верила в талант Вадима. И совершенно сознательно служила всю жизнь именно этой идее – своей вере, своей роли жены художника, вкладывая всю себя. Вложенное должно окупиться, это точно. Если не внешним успехом, то самоуважением, ощущением, что все не зря. «Я с тобой как в тюрьме», – сказал Вадим сегодня. Эта фраза стучала в Надиной голове, но осмыслить ее было невозможно.
Она прошла к столу, машинально включила ноутбук, но не стала ничего смотреть и слушать. Сегодня точно не до учебы. Ссутулившись, маленькая Надя сидела и думала о том, как жизнь придавила ее всей тяжестью. Она всегда боялась того, что ее тайна будет раскрыта и вся ее тщательно выстроенная жизнь рухнет. Но, возможно, страшнее не то, что ее тайна раскрыта, а то, что Вадим, может быть, нечаянно в запале сказал правду. Это значит, что дом, который она строила всю жизнь, стал тюрьмой – для него, для нее, для всех?