– В столовой?
– Нет. Я все закрыла. Отдала ключи сторожу. Пошла домой.
– Это был сторож?
– Нет, сторож старый. Я пошла домой через калитку, которая сзади школы, и там… там…
Она снова разрыдалась – и плакала долго. Леня выбежал из кабинета и скоро вернулся, держа в руках граненый стакан с водой. В кабинете запахло валерьянкой. Вера взяла стакан, выпила все до дна, вытерла рот рукавом.
– Послушай, Вера. – Она подняла глаза. – Сейчас я вызову врачей, они осмотрят тебя. Потом мы вместе напишем заявление. – Он наклонился к ней. – Я тебе помогу. Понимаешь?
Она молча смотрела на руки.
– Медики возьмут анализы.
– Меня будут осматривать?
– Да, это нужно, чтобы…
– И все узнают?
– Нет. Вряд ли. Только если кто-то проболтается.
– У нас все сразу узнают, – слабо, но уверенно сказала Вера, и я поняла, что тогда, в ту самую секунду она приняла решение, которое потом привело ее на крышу малосемейки.
– Она боялась, что люди узнают. А у меня не хватило ума придумать что-нибудь другое, – сказал Леня в реальности.
– Что было потом? – устало спросила я.
У двери стояла призрачная Вера. Красивая, с красными волосами. В руках она держала сердце, еще теплое. Оно билось, и капли крови падали на пол. Я залилась слезами, понимая, что призрак держит в руках мое сердце. Вера улыбнулась и сжала его. Кровь закапала сильнее, тонкой струйкой полилась на пол. А мое настоящее сердце остановилось, и слезы ручьем потекли по лицу.
– Она ушла.
– Ты ее отпустил?
Он пожал плечами:
– Не силой же держать.
– Ты мог уговорить ее.
– Если бы я знал, что все так выйдет!
Я хотела, чтобы Леня заплакал, признал, что он виноват, проклял самого себя, но ничего не произошло. Он сидел и смотрел в окно. Солнце уже зашло, и от красного заката осталась только полоска света.
– Ты потом встречал ее?
– Один раз. Меня вызвали на драку. Какая-то компания, все бухие в говно. И она там с ними… Она была уже как… с этими жуткими красными волосами, худая и бледная. Притворилась, что не знает меня, даже не смотрела в мою сторону. Кого-то мы забрали в отделение, а ее я отвез домой, довел до квартиры. Знаешь, я все время об этом думаю. И до того, как ее нашли, она постоянно мне снилась. То как раньше, то вот такая, с красными волосами. Смотрела на меня. Близко не подходила, поодаль стояла и смотрела этим своим взглядом… исподлобья. И я всегда понимал, даже во сне, что она чего-то от меня хочет. Чтобы я сказал.
– Ты и должен был сказать. Тогда.
– Мне было девятнадцать. Откуда мозги-то.
Он потер лицо рукой, спросил:
– А ты? Лучшая подружка? Ничего не знала? Не заметила?