Сердце десять раз ударилось о ребра, прежде чем Игнат заставил себя открыть дверь.
Константин Федорович, держа за горлышко початую бутылку с коньяком, перешагнул порог.
— Чего так долго не открывал? Припудривался?
— Здравствуй, Костя.
— И ты, Кот, не хворай. — Федоровича повело в сторону, и Котов догадался, что тот сильно пьян. — Что?.. Удивлен? Вот, понимаешь ли, приехал разобраться, чего у вас тут происходит… Стаканы есть?
— Граненые?
— А пофиг. Главное — найди, куда налить, у меня сегодня день особенный… памятный. — Тополев по-хозяйски зашел в комнату, глянул на разложенный диван. — Не, — произнес, — пойдем на кухню. Я когда постель вижу — сразу в нее валюсь и засыпаю! — Топая за Котовым до кухни, пожаловался: — Устал я, Котик, словно пес… И что вы все грызетесь, а? Чего вам не хватает?
— Мне или Кларе? — Вор включил свет на кухне. Прикинул, сколько времени понадобится Красильникову, чтобы вернуться обратно в город от пансионата.
Эта квартира, в отличие от верхней, отлично прослушивалась. Едва Тополев появился в подъезде, мышки-наружки наверняка бросились сообщать по вертикали.
— Да Кларе, конечно, — продолжал ворчать Топляк. — Она мне, кукушка старая, всю плешь продолбила! — Федорович похлопал себя по голове с широкими залысинами. — «Котов неуправляем, Котов неуправляем…» Игнат, ты можешь с ней помириться?!
— Я с ней не ссорился, — доставая из навесного шкафа бокалы, сказал Котов.
— Это ты так думаешь. — Ворчащий Тополев вскарабкался на табурет, высокий и в этой кухне. — Смотри, как она старается, какие хаты вам сняла! Для девочки твоей старалась, чтоб ей поближе на работу было… Или хочешь сказать, что Клара вам здесь не помогла?
— Я ничего не говорю. Я удивляюсь, что ты за Клару так держишься. Переживаешь, на ночь глядя примчался.
Тополев пьяно прищурился.
— Ну да, конечно… Костя — мизантроп. Костя человеков ненавидит и иногда ими питается… Клара, Котик, — причмокнул полными губами, — ты пойми: старая гвардия… мой маркер. Если она начнет сдавать, значит, и мне скоро того… на покой. Не обижай ее, ладно?
— Да я, в общем-то, и не…
— Обижал, обижал. Отодвинул. Девочка твоя ей полный игнор устроила… Я, кстати, и приехал поговорить о нашей девочке.
Федорович поглядел на Котова пытливо, ожидающе, и тот задумался: а так ли уж Костя пьян, как хочет это показать? Поставил перед гостем фужеры и не скрыл удивления.
— О Веронике?
— Ну. Их надо помирить. Веронику и Клару.
— Зачем? Мы уже на финишной черте, архив, надеюсь, скоро будет у тебя…
— Да неужели? — перебил Топляк. — Неужто получилось?!