Рецепты сладкой мести (Обухова) - страница 3

Шагающего между двумя мужиками Котова посетила паническая мысль: сейчас его выведут через кухню на рабочий двор ресторана, запихнут в автомобиль — в багажник, с уже разбитой головой?! — и вывезут куда-то. От воображенной жути в теле завибрировала каждая жилка, по позвоночной ложбинке спины скатились капли холодного пота. Стараясь выглядеть невозмутимым, Игнат ловко обогнул выступ оцинкованного стола и заставил себя приглушить желание стянуть филейный нож с разделочной доски.

Не выйдет. Бесполезно. Идущий позади Марат способен одним махом сдернуть с повара фартук и спеленать им конвоируемого с ловкостью паука, нацелившегося на мошку. Пусть даже Котов выше его почти на голову. Пусть даже здесь свидетелей тьма-тьмущая.

Лысый первым миновал кухню, дотопал до обитой железом задней двери «Сибарита». Секунд десять он таращился в дверной глазок и, лишь тщательно оглядев улицу, позволил Котову и борцу выйти на крыльцо.

Все так же молчком Марат подтолкнул Игната в спину, и тот, сделав один короткий шаг, наклонил голову и проник в кузов раскрытого фургона, поставленного у крыльца почти впритирку к двери.

Котов не успел разглядеть наружность транспорта, но был уверен, что грузовичок выглядит доставщиком какого-нибудь провианта. Мяса, хлеба, круп… Какая разница, к чертям собачьим! Главное, что транспорт запросто вывезет его от ресторана куда угодно и бесследно.

А потому настал момент помолиться за свою жизнь и крепкое здоровье. Котов настраивался на мирную встречу двух старых приятелей, а вона как все обернулось. Словно в старозаветном воронке, он едет в железном ящике без окон. По бокам «ящика» прикрепленные к полу скамейки; на потолке, едва пробивая запыленный продолговатый плафон, горит застенчивая лампочка. Как только Котов, лысый и Марат оказались внутри фургона, кто-то захлопнул его дверцу, и раздался звук запираемого наружного замка, донесся легкий топот — этот некто пробежал до пассажирской двери грузовичка, запрыгнул на сиденье…

Машина сразу тронулась. Разместившаяся на лавках троица колыхнулась. Котов сделал лицо максимально недовольным и принялся исподлобья мрачно разглядывать визави, Марата. Чье людоедское лицо внезапно довольно осклабилось. Борец шлепнул широченной лапищей по колену Игната и дружелюбно проревел:

— Чё?! Очканул, братишка?.. Вспотели булки-т?! — и, отвернувшись, тоном человека, хорошо исполнившего поставленную задачу, своеобразно, пожалуй, извинился: — Мне говорят, Кот, я делаю.

Игнат сделал вид, что принял это к сведению. И постарался привести в порядок взбаламученный рассудок.