Вскоре корпуса Дзержинки полностью скрыли от нас это зрелище. И мы смогли оценить последствия утреннего сражения по другую сторону квартала.
Две здоровенных воронки от взрывов, снёсших заграждения цитадели центровых, с этой стороны были обрамлены горками нарезанного и зажаренного человеческого мяса. Пленных октябрята не брали.
Все войска, ранее стоявшие около здания медицинского университета, похоже уже были на другой стороне улицы. Пройдя через площадь позади проломленных оград и добив раненых, они все были уже внутри тех самых корпусов, которые сейчас осаждались жорами с другой стороны квартала. По крайней мере, на улице перед главным входом в «Мед» точно никого не было.
Продолжая укрываться за брошенными автомобилями, мы двинулись к нему. И перебравшись через изломанную ограду, смогли осторожно заглянуть в окна первого этажа старинного здания.
За мутными стёклами мы смогли разглядеть что-то вроде лаборатории — парты, уставленные целыми рядами каких-то реторт, колб, горелок и прочих металлических и стеклянных сосудов, названия и назначения которых я не знал. Вдоль стен стояли металлические бочки, мешки и коробки с непонятными надписями.
— Знаешь, в какой момент человечество свернуло не туда?
Звук моего голоса заставил Алину вздрогнуть. Она испуганно обернулась, словно хотела убедиться, что позади неё всё ещё я, а не какое-то чудище. И, убедившись, пожала плечами и медленно проговорила:
— Когда люди начали убивать себе подобных, в отличие от животных?
— Нет. Уничтожение противника — норма для всех живых существ. — Я достал автомат и взвёл затвор. — Началом конца стал тот момент, когда вместо этого один человек посадил другого на цепь…
У каждого стола в лаборатории сидели или лежали обнажённые девушки и парни. Съёжившиеся тощие тела подростков были покрыты многочисленными синяками, порезами и ссадинами. И у каждого от ноги к столу шли толстые металлические звенья.
За недолгое время, проведённое под замком в сумасшедшем доме, я повидал много отвратительного. Но самыми мерзкими лично для меня были вовсе не изуродованные своими болезнями другие пациенты, которые даже не понимали всей жалости своего положения. И уж точно не были в нём хоть как-то виноваты. Сейчас в таком состоянии две трети населения земли, в конце концов.
И даже не то, что я увидел в детском отделении, когда выбирался из больницы. Несовершеннолетние психи, почти в одночасье лишённые присмотра взрослых, устроили в своих палатах зрелище, достойное кистей Иеронима Босха. Массовый разврат, густо замешанный на дерьме и крови, в сопровождении безумного хохота и плача одновременно.