Куси птичку в глаз, чтоб не мешалась, шкура толстая.
Я поднял правую руку, давая Алактону сигнал ждать, и сам замедлился, напряженно наблюдая за своим питомцем. Паучок споро пробежал мимо всех коротышек, забрался на ящерку по лапе, добежал до морды, и цапнул прямо в глаз. Ящер на мгновение взвыл, а потом просто завалился на брюхо. Гоблины закричали, и было бросились к добыче, но вдруг самый быстрый упал замертво. Алактон начал свой танец, и мне пора.
— Эй, инопланетяне, я пришел с войной! — на меня обернулись охотники, ставшие добычей.
Мы довольно быстро справились. Все же драться, когда умирают противники не только и не столько перед тобой, сколько в задних рядах — гораздо приятнее и проще. По своему обыкновению, последняя пара гопников развернулась и побежала от меня. Одного я проткнул в спину, а второму василиск оторвал половину туловища одним укусом. И уставился на меня, мерно елозя хвостом по полу. Мышцы вдруг как будто налились тяжестью, мы смотрели друг другу в глаза.
Не умеет он, ага. Умеет, только пока не так силен.
— Значит так, птичка. Я тебя спас и в благородство играть не буду, — я убрал клинки в ножны, под удивленным взглядом вытянувшегося лица моего напарника, — сваливаешь по — быстрому и жрешь гоблинов с кобольдами, а нас не трогаешь.
Мы стояли так около минуты я, подняв руки, показывал василиску ладони. Демонстративно отступив на пару шагов. Он сверлил меня своими глазами. Затем тяжесть пропала, и ящер медленно начал отступать, я двигался синхронно с ним назад. Когда между нами было метров тридцать, ящер развернулся и дал деру в ближайшее ответвление.
— Ни разу такого не видел, — Алактон был впечатлен.
— Люблю зверушек, они лучше людей, — я пожал плечами и пошел осматривать поле боя.
— Ты оскорбил Ссапиль, она женщина, не простит. Мы должны ей подчиняться.
— У меня на родине говорят «Всем кому должен я уже простил», — проговорил я, отпинывая тело очередного гоблина.
— Что ты ищешь?
— Осмотрись, что видишь?
— Поле бо… это лагерь! Они не охотились на василиска, это он сюда пришел. Но зачем?
— Заблудился, или был слишком голоден, чтобы думать, — мне знакомо чувство, когда желание жрать сильнее брезгливости и даже инстинкта самосохранения.
Вы знали, что протухший лук из мусорки гораздо вкуснее протухшей картошки оттуда же? А я знаю. По себе.
Я разбирал тряпки, посуду, оружие. Гоблины были не в пример богаче тех, которыми верховодил наш камнеголовый друг. Наконец, я нашел, что искал.
— Это… ожерелье?
— Ага, как думаешь, Саньке понравится? — я был доволен. Собаку можно задобрить мясом, а бабу блестяшками.