— Ты умрешь!
— О, оттаял! Конечно, умру, друг мой, не сегодня — так завтра, не завтра — так потом. Но смысла в страхе не вижу, извини. Тот, кто умывается страхом, в итоге вытрется саваном.
— Я люблю ее, Марк, — он говорил низким, охрипшим голосом. Ему было трудно это произнести.
— Себе то хоть не ври.
— Что ты знаешь о настоящей любви, человек?!
— Да, в общем — то, все. Как и о женщинах. И о психологии в целом. У вас же тут нет умных книжек и мудреных исследований на тему психологии, созависимых отношений, абьюзинга, газлайтинга и прочих мерзких вещей, которые есть не зависимо от того, знаете вы о них или нет. А я знаю, потому что был и на твоем месте, и на ее месте и на своем. К счастью или сожалению, на своем мне комфортнее всего.
— Ты видишь в ней только тело! Ты не знаешь, какая она! Тобой движет только мерзкое желание получить удовольствие! — Эльф выплевывал слова, словно испытывая отвращения к самому их звучанию.
— Ну, так и в чем проблема? Ты же говоришь о любви, — я удивленно поднял брови, — ну развлечемся мы с ней разок, или на протяжении пары месяцев, потом я перестану быть для нее диковинкой, и вы снова будете вместе ходить в дозоры, а ты все так же молча будешь пускать на нее слюни. Сколько вы знакомы? Тридцать лет? Пятьдесят?
— Всю жизнь, мы выросли вместе, — эльфенок грустно опустил плечи и уставился в пол. Он не хотел сражаться, он хотел поговорить о своих чувствах. Чувствах, которые его общество презирает. Вот откуда такая холодная пустота, только миссия.
— И сколько за это время у нее было других мужчин? От стражников и соседей до пленников и рабов? Почему сейчас ты взрываешься, спустя семьдесят лет безмолвия? Я знаю ее месяц и уже вижу, что она за персона. А ты видишь только объект обожания, все ждешь и надеешься, годами, нет десятилетиями! Десятилетиями наблюдаешь, как ее сношают все кому не лень, и тихо себе надрачиваешь в кулачек, представляя ее жопу на своем лице. Надеясь, что она, наконец, обратит на тебя внимание, увидит, какой ты хороший, добрый, преданный? Не обратит, Алактон. Она не такая женщина.
— Откуда ты знаешь, какая она?!
— Оттуда же, откуда знал, что она примет ожерелье. Я знаю таких женщин.
— Она такая одна!
— Да нет же, маленький ты, тупоголовый имбецил со спермотоксикозом! — я не злился, мне просто было досадно и жалко этого юнца, что вдвое старше меня, ирония, — есть несколько паттернов поведения для разумных. Их настолько мало, что пальцев рук хватит, если присвоить каждому категорию и разделить между ними всех!
— И какая она, какому принадлежит пальцу, расскажи, гений?!