За день до операции Мэнсфилд пришел ко мне в палату — он выглядел бледным и подавленным.
— Я знаю, рано еще говорить об этом, но если все пройдет хорошо, я хочу, чтобы Джервис поехал долечиваться в Свифтсден. Мама обеспечит ему весь необходимый уход.
— Конечно. Если врачи позволят.
Что касается меня, я ненавидела Свифтсден, но в первую очередь надо было думать о Джервисе.
— А что ты будешь делать? — неожиданно спросил он. — Когда выпишешься из госпиталя.
— А что ты имеешь в виду? Я буду там, где Джервис, это очевидно.
— Я полагаю, ты бы хотела отправиться домой.
— Ну, когда-нибудь, да. Когда мы сможем поехать все вместе. А о чем это ты, Мэнсфилд?
Он повернулся, отошел к окну. Некоторое время молча расхаживал перед ним, меряя шагами темный дощатый пол. Погода по-прежнему стояла ужасная, стекла все так же были подернуты болотного цвета льдом, и пробивавшийся свет придавал липу Мэнсфилда сероватый могильный оттенок. Теперь, после приезда в Англию, я словно взглянула на него другими глазами. Не то чтобы он стал как-то более блеклым и трусливым — это тоже, конечно. Но мне показалось, он вдруг провалился назад в детство, снова превратившись в немощного подростка, который большую часть времени проводил в постели и учил наизусть названия цветов на латыни.
— Я не уверен, что вернусь в Кению, — произнес он. — Становится все более ясно, насколько мы… насколько мы разные. Это была большая глупость с моей стороны…
— Глупость жениться на мне? Почему ты говоришь об этом сейчас? Мы вместе построили нашу жизнь. Ты хочешь все это разрушить? Все бросить?
— Мне нужен был новый шанс в жизни, и я получил его. Но сейчас я думаю, я всего лишь играл роль. Или… ты играла роль.
Комната пошатнулась у меня перед глазами.
— Я не понимаю. Наша ферма — это вся моя жизнь. Теперь у нас есть Джервис. Он связывает нас обоих.
— Я знаю это, — сказал он устало. Потом он пошел поговорить с врачами. Но все, что мы сказали друг другу, и все, что не сказали, так и повисло в комнате, точно холодный, ядовитый туман.
Признаться, я не понимала, в чем дело. Да, конечно, мы с Мэнсфилдом порой резко не сходились во мнениях и про нас не скажешь, что мы были идеальной парой. Но мы стремились к одним и тем же целям, мы были друзьями, соратниками. Однако очевидно, что вся любовь растаяла так же быстро, как снег под весенним солнцем. Здесь, в Англии, стояла совсем другая погода — в широком смысле слова.
Пока я переживала разговор с Мэнсфилдом, в коридоре послышались шаги. Я подумала, что это Мэнсфилд вернулся, чтобы сообщить мне новости, которые узнал у врача. Но это был не он. В палату вошел принц Гарри.