Я внимательно посмотрела на него — квадратная, чуть выступающая вперед челюсть, сильный волевой подбородок, и при всем этом ярко-голубые глаза. Да, что-то знакомое показалось мне в его внешности.
— Извините, — я пожала плечами, — тут бывало много солдат.
— Вы выросли, — заметил он.
— Отец говорит, что я никогда не перестану расти, — отшутилась я. — Я уже его переросла.
Он опять заулыбался и продолжал смотреть на меня снизу вверх так, что я даже почувствовала неловкость. Он словно ожидал от меня, что я еще скажу или сделаю. А что, собственно? Мне было не так уж много известно о мужчинах и их жизни за пределами фермы. Ночью порой меня посещали смутные мечты о ласках, объятиях, и меня бросало в жар от этих мыслей, хотя я находилась одна в своей хижине.
— Что ж, буду рад увидеться с вами снова. — Он потянулся за мотком проволоки, не отрывая взгляда от моего лица.
— Удачи, — бросила я, разворачивая Пегаса. Я была счастлива наконец-то отделаться от этого типа, оставив его заниматься забором. Бодрой рысью мы с Пегасом направились домой, чувствуя, как поднимавшееся солнце все сильнее палит спину.
— Знаете, я сегодня встретила нашего нового соседа, — сообщила я за ужином отцу и Эмме, разделывая ножом отлично прожаренный кусок мяса газели Томсона.
— Первс, — догадался отец. — Он там неплохо поработал на своем участке.
— Это тот отставной капитан, о котором ты мне рассказывал, Чарльз? — поинтересовалась Эмма, подавшись вперед на другом конце стола. — Он вообще симпатичный малый. Я встретила его как-то в городе.
— Да, упорный малый, работает много, я так скажу, — подтвердил отец.
— А как он тебе показался, Берил? — поинтересовалась Эмма.
— Да, ничего, нормальный. — Я неопределенно пожала плечами.
— Я думаю, для тебя не будет ничего смертельного в том, чтобы отнестись к нему с вниманием, наладить связи, — продолжила она. — Тебе надо иметь свой круг. Много ли ты знаешь людей своего возраста?
— Моего возраста?! — изумилась я. — Да ему лет тридцать, не меньше.
— Жизнь на ферме быстро огрубляет и старит, — возразила Эмма. — Ты полагаешь, что будешь вечно юной и красивой? И у тебя будет множество шансов устроить свою жизнь? Увы, это не так.
— Но ей только шестнадцать, Эм, — вступился за меня отец. — У нее еще куча времени впереди.
— Ты так думаешь? — Она едва скрывала раздражение. — Мы вовсе не помогаем ей, позволяя сидеть здесь в полной изоляции. В школе у нее не заладилось — так это оттого, что она не старалась, да и пробыла там недолго. Она же дикарка. Она же не знает, как просто вести разговор с человеком.