— Что мы всё обсуждаем манеры и какую-то жизнь в обществе, когда у нас проблемы посерьезней. — Я с негодованием оттолкнула от себя тарелку.
— Однажды тебе самой захочется, чтобы мужчины обращали на тебя внимание, — настаивала Эмма, глядя на меня многозначительно. — Мы с отцом должны подготовить тебя к будущей жизни.
— Эмма полагает, тебе нужно устроить первый выход в свет, чтобы общество познакомилось с тобой, — объяснил отец, согревая в руке бокал с виски.
— Вы шутите? — изумилась я. — Выход куда?
— Берил, ты прекрасно знаешь, как и для чего это делается. Даже здесь, в этой глуши, ты должна была об этом слышать, — возразила Эмма. — Очень важно вращаться в обществе, обрести лоск, манеры. Тебе кажется, что все это не важно, но на самом деле это не так.
— Все мое общество, в котором я нуждаюсь, — здесь, — ответила я резко, имея в виду лошадей и дорогого Буллера.
— Берил, но это только один вечер, — уговаривал меня отец.
— И новое красивое платье, — добавила Эмма, нелепо полагая, что это может меня соблазнить.
— Мы уже договорились насчет гостиницы, — сообщил наконец отец и опустил голову. Я поняла — они все решили заранее и без меня.
Я удивилась — Найроби здорово изменился с тех пор, как я покинула школу и вернулась на ферму. С десяток тысяч человек расположилось здесь на захудалой обочине равнины Атхи — точно огромная стая неугомонных птиц уселась на насест. Повсюду магазинчики с поблескивающими на солнце медными крышами, кабачки, таверны, трактиры. А рядом — шумный, цветастый базар. Просто поражало, как быстро пустила здесь корни цивилизация. Сказать по правде, город возник случайно, в 1899 году, когда строили железную дорогу между Момбасой и озером Виктории. Небольшой палаточный бивак вначале сменили хижины работников, чей основной рацион составляли консервированные анчоусы. Они увеличили число станционных служащих вдвое. Затем стали появляться еще хижины и еще палатки. И когда наконец железная дорога заработала и поезда двинулись — город остался на месте. Тогда никто, собственно, не отдавал себе отчета, как на самом деле будет важна для Британской империи, да и для всего континента, железная дорога. Строить рельсовые пути было дорого, а содержать их еще дороже. Колониальным властям пришла в голову идея продавать участки земли вдоль дороги белым поселенцам — по бросовой цене, практически даром. Отставные военные вроде лорда Ди и моего отца получали такой надел как добавку к пенсии. Так население колонии постепенно увеличилось, люди приезжали, семьями и по одиночке. Они осваивали земли, строили фермы, а Найроби становился центром этой новой жизни, ее никогда не затихающим сердцем.