– На Дворянской… – почти шепчет пожилая дама.
– Ну да, на Гоголя!
– Знаете, Елена Яковлевна, у меня ведь до сих пор хранится мамина шкатулка из карельской березы с письмами, и там много писем от вас.
– Шкатулку эту я Наде и подарила, на шестнадцатилетие. Двенадцатого мая девятьсот десятого года.
– Да, двенадцатого мая мамин день рождения! И вы помните…
– Всё помню, детка. Всё, всё помню. И как на каток ходили, и как нас впервые пригласили на бал, и как мы в один день заболели скарлатиной, – а потом в один и тот же день пришли в гимназию и плакали от радости. У нас было исключительное, необыкновенно счастливое детство. Столько было веселья, музыки. Надя была такая музыкальная. Исключительно!
– Она была прекрасным музыкантом, но карьера исполнительская не получилась. Всю жизнь преподавала, и со мной занималась с раннего возраста. Я ведь тоже преподаватель музыки, Елена Яковлевна, – улыбнулась Аня.
– И похожа, очень похожа на маму. Чем больше я на вас смотрю, Аня, тем больше нахожу общих черт.
– Мама говорила, что вы расстались с ней еще до революции, перед войной. Она думала, что вы живете в Болгарии… или во Франции?
– Нет, всё было совсем не так. Перед войной мы с мужем поехали в Персию. Он был дипломатом, на царской службе. Потом жили в Стамбуле. Во время революции мы вернулись в Россию. Муж был как раз из тех немногочисленных дипломатов, которые стали служить новому правительству. А вот родители мои эмигрировали. Я давно о них ничего не знаю. Думаю, их нет в живых… Не знаю, жив ли муж… Он… словом, без права переписки… Всех, всех потеряла, – спокойно, без эмоций произнесла Елена Яковлевна. – Какая в этом ирония – еще пять лет тому назад Надя была жива, а я так давно ее похоронила. Дед ваш, Аня, был председатель дворянского собрания Саратова…
Аня изумилась:
– Да что вы! Первый раз слышу. Мама мне никогда не говорила…
– Ну, тогда считай, что и я тебе ничего не говорила. Есть много вещей, которые лучше не знать… Как всё трудно, трудно… А у меня, Аня, муж неизвестно где… пятый год. Я ведь туда в архив еду… хочу хоть какой-то документ получить…
Старый Коссель с докторским саквояжем, в шапке пирожком, в глубоких калошах, стоит перед администраторшей гостиницы.
– У меня вызов в тридцать шестой номер. Это вы меня вызвали? – строго спросил он.
– Да. Тут у нас постоялец заболел, просил вызвать врача. Я вас провожу.
Встает, показывает Косселю номер. Коссель стучит. После паузы голос Майера:
– Войдите!
Коридорная засунулась в дверь вместе с врачом:
– Вот доктор к вам пришел.
– Спасибо большое, – отозвался лежащий в постели Майер.