– Спецраспоряжение, – вяло ответил один из стражников.
– Какое еще спецраспоряжение?! – взорвался Сикорский.
– Звоните в управление, – сказал один.
– Отойдите от двери! Где ключи? – приказал Сикорский.
– Мы вам не подчиняемся! – сказал страж.
– Здесь я хозяин! Я! – заорал Сикорский. – Извольте отойти от двери!
Двое, потоптавшись, отошли. Дверь, качнувшись, стала падать на Сикорского, он придержал ее.
– Илья Михайлович! Дорогой! Извините, бога ради! Не знал, что здесь такое безобразие! Прошу вас! Прошу! – Сикорский прислонил выбитую дверь к стене, взял Гольдина под руку и повел к себе в кабинет.
В кабинете.
– За эти трое суток, Илья Михайлович, люди показали себя чрезвычайно разнообразно… Да, разно-образно… но персонал хороший…
– Вы разрешите мне соединиться с наркомом? – спросил Гольдин.
– Пожалуйста, пожалуйста! – Сикорский указывает на телефон. Гольдин набирает номер.
– Здравствуйте, Яков Степанович. Я сделал три вскрытия. Диагноз подтвержден. Микробиологический анализ будет готов через несколько часов. Яков Степанович! После вскрытия меня задержали и пытались посадить в карантин. Разве слово наркома здравоохранения ничего не стоит?
…Нарком смущен:
– Поверьте, Илья Михайлович, это не мое распоряжение. Это ко мне не имеет ни малейшего отношения. Видите ли, проблемы соблюдения карантинных мер мы поручили другой организации…
На столе секретарши наркома звонит телефон, она влетает в кабинет наркома и делает ему знак, чтоб он срочно взял другую трубку.
– Простите, Илья Михайлович, одну минуту! – Нарком берет трубку.
– Так. Так. Ну, ну. Хорошо. Ждите. – И нарком снова говорит с Гольдиным.
– Илья Михайлович! Мне звонят из Первой Градской. Там больной скончался час назад. Подозревают чуму. Клиническая картина неопределенная. Я очень прошу вас, произведите еще одно вскрытие. К сожалению, если чума подтвердится, придется закрывать и Первую Градскую… Машину высылаю.
…Два сотрудника НКВД, один туркмен, другой русский, у дувала глинобитного дома. Входят. Навстречу выходит милая, почти взрослая девушка. Туркмен спрашивает ее о матери. Девушка качает головой.
– Мать в Москве, – отвечает она по-туркменски.
Туркмен переводит русскому: “Не приехала еще”.
– Спроси, когда приедет? – попросил русский.
Но девушка прекрасно понимает по-русски.
– Сегодня-завтра, скоро приедет. Мы ждем ее, – отвечает она.
Мужчины выходят.
– Я поеду на станцию, свяжусь с Ашхабадом, а ты, Фазил, оставайся здесь. Пост установи. Как приедет – немедленно на станцию, звонить. Машину я вышлю. Через сутки смену пришлю. Раньше не жди, – разъяснил русский, старший по чину, положение своему подчиненному.