– Что ж Сьюзи во все лезет-то? – спросила меня бабушка сдавленным шепотом, когда мы вышли из пекарни. – Иногда ямайцы чересчур уж фамильярничают.
* * *
Воспоминания подтвердили, что я ничего не путаю, так что я собралась с мыслями и подошла к рыбной лавке напротив.
– Извините, – обратилась я к продавцу рыбы, швырявшему осьминогов из аквариума в корыто. – Там напротив когда-то ведь была пекарня? – я указала на бургерную и ее сиявшую над лавками и магазинами неоновую вывеску. Я заметила, что на дверях многих из них висят таблички «ЗАКРЫТО» или «МЫ ПЕРЕЕХАЛИ».
Продавец не отвечал.
– Темно-зеленый фасад, хлеб в витрине? Не помню, как называлась, – продолжала я, стараясь во время разговора о любимой еде не смотреть на осьминожью возню.
– Закрылись, – ответил, наконец, рыботорговец, ставя корыто на прилавок. – Аренду не потянули, – продолжал он на корявом английском. – А потом эти явились, – указал он на бургерную.
– Как? – воскликнула я? – Сколько же стоит аренда?
Как можно было настолько задрать цену, что люди, которых вынудили осесть именно в Брикстоне, которые устраивались здесь, создавали свою общину, в итоге сдались и уступили свое место корпоративным бургерным?
Он пожал плечами и ушел, хлюпая резиновыми сапогами по мокрому полу.
* * *
Квини:
Том, ты сегодня будешь дома? Дай знать
Я стояла на автобусной остановке, и у меня опять начинал болеть живот. Я снова скрючилась, сделала глубокий вдох, а когда выпрямилась, передо мной остановился черный BMW, и доносившиеся из него басы выстукивали ритм и во мне. Окно со стороны пассажирского сиденья открылось, и из него вырвался ароматный дым. Я сделала шаг назад.
– Эй, жопастик! – послышался знакомый смех.
Это был мой старинный сосед, Ади, невысокий и красивый пакистанец с такими идеальными усами и бородой, будто их подстригали лазером.
– Как поживает твоя жопка с тех пор, как ты от нас уехала? Уже ждет меня? – он снова рассмеялся.
– Ади! Прекрати! – сказала я, смущаясь и подходя к машине. – Тебя люди услышат!
Ровно с той минуты, как я поселилась в доме отца, Ади не мог от меня отцепиться – он не давал мне проходу и до его пышной индийской свадьбы с девушкой, с которой он встречался восемь лет, и после нее. Каждый раз при встрече он как бы невзначай заводил бесконечные разговоры о том, что черные женщины – запретный плод для мужчин-мусульман, но в основном его болтовня вертелась вокруг больших черных задниц.
– Может, тебя подвезти? – он улыбнулся. – Только если тебя тошнить не будет. Я видел, как ты там сгибалась.
– Спасибо, не стоит, – сказала я, поднимая вверх большие пальцы.