Работали до поздней ночи. Гора разнообразного добра росла медленно. Несмотря на скромные размеры города, тут было, чем поживиться. Вот только большинство товаров мы брать не стали. Только драгоценные металлы, дорогое оружие, доспехи, да ещё невесть как тут оказавшиеся несколько слоновьих бивней. Нас интересовали только те товары, которые легко можно обработать антисептиком, чтобы не распространять заразу дальше.
Когда богатых домов уже не осталось, пришла пора возвращаться. Прямо сейчас в путь мы не отправимся, Жанна заявила, что требуется хоть пара дней карантина, посидим отдельно от своих, метров за полста, а потом отправимся дальше, уже с немалой суммой на кармане.
Оговорив все условия с оставшимися членами группы, и подробно отчитавшись Кириллу о количестве найденного добра, мы начали потихоньку выносить тюки и ящики за ворота. Лишь в последний момент, когда от горы добра осталось всего ничего, Лысый, что-то заподозрив, прошёл дальше по улице. Он напряжённо вслушивался в тишину мёртвого города. Чуткие уши охотника, казалось, шевелятся, пытаясь уловить таинственный источник звука.
— Что там? — спросила Жанна, осторожно подходя сзади.
— Звук, — задумчиво проговорил Лысый. — Разобрать не могу, вроде как ребёнок плачет.
— Направление можешь подсказать? — Жанна внезапно подобралась и сняла с плеча дробовик.
Лысый секунду размышлял, после чего довольно уверенно ткнул пальцем вперёд и чуть левее.
— Точнее не скажу.
Точнее говорить и не требовалось, Жанна тут же побежала в указанном направлении, стараясь и сама уловить таинственный плач.
— Жди её здесь, — посоветовал я Лысому. — А мы пока остатки унесём.
Когда были сделаны последние две ходки (Модест за раз уносил почти вдвое больше, чем я), а всё награбленное перекочевало во временный карантинный лагерь под стенами, мы всё же вернулись ещё раз за оставшимися людьми.
Были уже глубокие сумерки, почти ночь, поэтому разглядеть мы толком ничего не смогли. Вот только детский плач, который до того слышал один Лысый, благодаря своему прокачанному слуху охотника, теперь слышали мы все. А заодно видели его источник. Лысый стоял, опустив карабин, и озадаченно почёсывал лоб, а рядом с ним стояла не менее растерянная Жанна, державшая на руках одетого в лохмотья ребёнка примерно годовалого возраста. Ребёнок был очень худ, заметно было, что сил ему уже не хватает даже на то, чтобы кричать. Он просто часто и громко всхлипывал, да ещё старательно прижимался к женщине, инстинктивно отыскивая маму.
— Последний обитатель города, — сказал Модест. — Что делать будем?