Потом подошел к занавеске, распахнул ее и слепо уставился стволом в ночь. «Сейчас как дам прикурить!» – крикнул он. Отдача чуть не свалила его с ног, вспышка чуть не ослепила, а грохот оглушил.
Он опустил ружье дулом вниз и прислушался к бесчисленным отражениям выстрела, катившимся по реке, метавшимся между скалами и утесами по обеим ее сторонам. «Теперь они близко не подойдут», – сказал он и опустил занавеску с видом человека, сделавшего свое дело.
Да только там, вдали, пение и хлопки не умолкали. Торнхилл представил себе, как черные, услышав выстрел, с суровыми лицами вернулись к танцу. Он представил себе, как Длинный Джек смотрит в сторону хижины, прислушивается, но лицо его остается неподвижным.
• • •
Черные пели и плясали всю неделю. Каждую ночь утесы вторили резким ударам палок, каждую ночь люди в хижине прислушивались к этим звукам, их пожитки лежали за дверью, к утру они покрывались росой, но никто их не брал. С первым рассветом, когда они проснулись, удивленные тем, что их никто не оскальпировал и не заколол, страх немного поутих. Что бы там ни происходило, это, похоже, не имело никакого касательства к обитавшей в хижине семье, но что-то значило для самих черных.
А потом они исчезли, так тихо, как отлив сменяет прилив, оставив после себя лишь горстку людей, что обычно неторопливо ходила мимо.
Торнхиллы пытались заниматься своими прежними делами, но ничто уже не было по-прежнему. В хижине – двое мужчин, полудурок и подросток, женщина и четверо маленьких. И ружье на стене, всего лишь механизм по производству шума и раскаленного воздуха. Торнхилл и раньше это знал, но сейчас помнил об этом всегда, каждую минуту.
Сэл тоже знала. В ней что-то изменилось. Он больше не слышал, как она напевает, порой она замирала, глядя в никуда, и между бровями у нее образовывалась морщинка. Когда женщины шли мимо хижины в лес, она махала им и улыбалась, но держала дистанцию. Она больше не пыталась общаться с ними, и в ее коллекцию мисок и палок-ковырялок новых поступлений не было.
• • •
Наверное, это было слишком опасно и легкомысленно: иметь только одно ружье и только одного мужчину, который умел из него стрелять. Торнхилл купил у Джона Хорна в Ричмонде еще три ружья и сделал колышки и для них, теперь они висели одно над другим. А потом потратил целый день, обучая стрелять Дэна, Неда и Уилли.
Как ни странно, у Неда получалось лучше всех. Бестолковый и неуклюжий абсолютно во всем, он ловко загонял заряд в ствол. Он вроде как даже и не целился, а кусок деревяшки, который они использовали в качестве мишени, каждый раз слетал со столба. Нед наконец обрел занятие, к которому был пригоден.