Он шагами отметил расстояние, на которое пролетело копье, добавил еще несколько ярдов и заставил всех приняться за работу. Каждое дерево – кроме того, на котором Сэл отмечала недели, – было срублено под корень. Каждый куст выкорчевывали, каждый камень откатывали в сторону, и всю территорию обнесли забором. Землю вокруг хижины по возможности выровняли. Не осталось ничего, за чем можно было бы затаиться.
«Вот теперь они точно не станут и пытаться что-нибудь с нами сделать», – сказал он. Он видел, что Сэл задумчиво смотрит на его рот, исторгающий этот вердикт, но избегает смотреть ему в глаза.
Он переустраивал землю. Срубал деревья, избавлялся от кустов, срезал лопатой большие кочки, в которых могли обретаться змеи. Каждый день был отмечен очередной маленькой победой: срубленным деревом, выкорчеванными кустами, еще несколькими ярдами забора.
Ему понравилось, как место стало выглядеть с забором. Аккуратный квадрат внутри забора смотрелся совсем не так, как земля за забором. Забор говорил о том, как далеко может продвинуться человек, и, заканчивая его ставить, он уже видел, куда можно двинуться потом.
Теперь это было особенно заметно: что бы человек ни делал, как бы ни обустраивал свое место, от вечного леса избавиться невозможно, его можно только отодвинуть. За пределами куска голой земли, которым он так гордился, по-прежнему перешептывались казуарины, как всегда шелестели и поскрипывали эвкалипты. А над утесами, словно шарф на ветру, вилась стая птиц, черных на фоне выбеленного жарой послеполуденного неба.
• • •
Торнхилл все чаще думал о злющих псах Барыги. Думал и о том, как Барыга будет злорадствовать, но в одно тихое воскресенье в начале марта проглотил свою гордость и отправился плоскодонкой вниз по реке.
Услышал он собак задолго до того, как увидел хижину. Их лай эхом разносился по всей долине. Он шел к хижине, а они рвались к нему, гремя цепями. Он обошел их по широкой дуге, туда, где Барыга расчищал от кустарника еще несколько ярдов.
Барыга выпрямился, глядя на Торнхилла. Его лицо под шляпой было унылым и бледным, как у человека, который ест слишком мало зелени.
Торнхилл решил не тратить времени на любезности. «Хочу купить у тебя пару собак», – сразу же объявил он. Но Барыгу так просто не возьмешь! Щербато улыбаясь, он осведомился: «Слышал, к тебе дикари повадились?» Торнхилл не собирался его выслушивать: «Пару сук и кобеля, пять фунтов, так да или нет?» Барыга сделал вид, что раздумывает, с шумом поскреб щетину на подбородке. «Ну, сейчас на моих псов большой спрос, – заявил он с победным выражением на тощей физиономии. – Не меньше десяти фунтов, Уилл, и то это дешево».