— Господи, дай мне сил, — к удивлению Ильи, вдруг перекрестился Латынин и начал крутить головой из стороны в сторону, словно борец, разминающийся перед схваткой.
Все оказалось не так уж и сложно. Коридор был достаточно широким, поэтому с тем, чтобы вынести и развернуть по ходу движения застывшее тело, проблем не возникло. Когда Кожемякин и Сипягин-младший ухватились за предусмотрительно завязанные Грачиком узлы по углам брезентового полотна, нести Зарецкого и вовсе стало совсем легко. Лестничные ступени, не очень высокие и достаточно широкие, тоже не оказались сложной преградой. Единственная заминка случилась возле входных дверей, оказавшихся слишком узкими, поэтому на крыльцо тело адвоката Латынин и Илья вновь выносили вдвоем. Немного передохнув, вся процессия двинулась дальше вслед за идущим впереди Грачиком. Его узкая спина, едва различимая в густом тумане, неровно раскачивалась из стороны в сторону при каждом шаге.
— Шестьдесят восемь, шестьдесят девять, семьдесят. — сам не зная зачем, считал пройденные от крыльца шаги Лунин. На счете сто двадцать четыре спина Грачика прекратила раскачиваться и остановилась.
— Пришли, — послышался его голос, — сейчас воротину пошире открою, удобнее заносить будет.
Только теперь Илья смог заметить, что всего в нескольких метрах от них темнеют неясные очертания довольно высокой постройки. Негромко скрипнули дверные петли, и тут же из тумана донеслось:
— Заносите!
Сарай оказался просторнее, чем ожидал Лунин. Не очень широкий с фасада, он тянулся в длину метров на двадцать, позволяя без особых проблем разместить внутри не только два снегохода и такое же количество квадроциклов, но и длинный автомобильный прицеп с оцинкованным кузовом. Справа от входа во всю длину стены были установлены высокие, под потолок, деревянные стеллажи, на которых было разложено множество разнообразного хозяйственного и строительного инвентаря.
— Куда класть будем? — полюбопытствовал, оглядываясь по сторонам, Латынин. — На пол? Вон там в углу место есть.
— На пол — это как-то неправильно, — отозвался Кожемякин. — Может, лучше в тележку? Грачик, ты как, не возражаешь?
— Что ж возражать? — Грачик заковылял к прицепу. — Сейчас, я только борт опущу.
После того как тело Зарецкого заняло отведенное для него место, некоторое время все стояли молча.
— Такое ощущение, будто мы с ним прощаемся, — пробормотал Денис, — словно сейчас сверху на него крышку опустят, и все, в землю.
— И что, ты собираешься сейчас прощальную речь толкнуть? — неожиданно зло отозвался Кожемякин. — Тебе такая возможность еще представится.