— И что? — В голосе Татьяны Николаевны послышался ужас. — Пистолет, нагревшись, сам начал бы стрелять?
— Стрелять? — Несколько мгновений Лунин задумчиво разглядывал лежащее на столе оружие, словно позабыв о том, что с добрый десяток человек напряженно ждут от него ответа. — Пожалуй нет.
— Пожалуй? — всплеснула руками Латынина. — То есть вы не уверены?
— При нагревании оружия может произойти выстрел только в том случае, если патрон уже находится в стволе, — подумав, объяснил Илья, — чего, скорее всего, не было. Мы, конечно, могли бы прямо сейчас в этом убедиться, но я пока не хочу трогать оружие руками, думаю, вы сами понимаете почему.
— Отпечатки, — громко, на всю комнату, прошептал Кожемякин.
Илья одобрительно кивнул.
— Все дело в том, — продолжил он, убедившись, что окончательно завладел вниманием слушателей, — что это на самом деле не так уж и важно, все ли патроны в магазине или один из них дослан в патронник. Порох воспламенится в любом случае, а дальнейшие последствия зависят только от прочности гильзы. Если гильза окажется достаточно прочной, то пуля из нее вылетит в одну сторону, а сама гильза с той же скоростью полетит в обратном направлении. Конечно, скорость эта будет значительно ниже, чем при обычном выстреле, примерно вдвое, но, уверяю вас, этого вполне хватит, чтобы.
Илья помедлил, пытаясь подобрать формулировку помягче.
— Перебить нас тут всех вусмерть, — опередил его Кожемякин. — Сколько там, говорите патронов, восемь? Ну вот, пару человек, глядишь, и уцелело бы.
— Есть еще вероятность того, что при возгорании пороха гильзу просто разорвет, — попытался снять всеобщее напряжение Лунин, — в таком случае и пуля, и осколки самой гильзы разлетятся во все стороны с гораздо меньшей скоростью. Вряд ли они смогут кого-то убить, хотя, если честно, я не могу утверждать точно.
— То есть получается, — Антонина Владимировна с ужасом взглянула на Лунина, — мы все сейчас чуть не погибли? Выходит, этот преступник охотится на всех нас?
— Я не думаю, что у человека, положившего пистолет в камин, были столь далеко идущие планы, — возразил Илья. — Мне кажется, если бы он, вернее, она знала бы все, о чем я сейчас только что рассказал, то постаралась бы спрятать пистолет в другом месте. Хотя, некоторую логику я понять могу. Огонь уничтожил бы и возможные отпечатки пальцев, и потожировые следы и даже запах. Да, Виктория? Вы так рассуждали?
На мгновение в гостиной стало абсолютно тихо. Все замерли, пытаясь осознать услышанное. Затем тишину нарушил рев Кожемякина:
— А с какого бока тут Вика? — Вскочив на ноги, Станислав Андреевич наклонил голову вперед, словно разъяренный бык, готовящийся к атаке на тореадора. — Это что же, Илья Олегович, вы нам тут зубы заговариваете, лекции читаете, а потом раз, и ребенка под пули подсовываете.