За дверью послышался какой-то неясный шум, должно быть, Сипягин вскочил с кровати, а затем и его негромкий голос:
— Да! Здесь я! Кто это?
Должно быть, Денис тоже говорил, наклонившись к замочной скважине. Во всяком случае, уже успевший вскинуть карабин на изготовку Корхмазян выстрелил именно в ту часть дверного полотна, в котором виднелась узкая прорезь. Заряд картечи прошил дверь насквозь несколькими сантиметрами ниже врезанного замка. Испуганно вжимаясь в стену, Кожемякина хотела было закричать, но вдруг почувствовала, что голосовые связки отказываются ей подчиняться. Из приоткрытого рта вырвался лишь негромкий шипящий звук, не способный заглушить отчаянный вопль, донесшийся из-за простреленной двери.
— Попал, — удовлетворенно произнес Грачик и вновь выстрелил, ориентируясь на голос.
Распахнув дверь, Лунин, как был босой, в джинсах и футболке, выскочил в коридор.
Заметив его появление, Грачик предупредительно выставил вперед левую руку и попросил:
— Подожди, постой так немного. Не мешай.
Илья в нерешительности остановился. До вооруженного человека было метров десять, не меньше. Пробежать их по узкому коридору и при этом не оказаться пойманным на прицел представлялось не просто чем-то малореалистичным, а скорее абсолютно невыполнимой, бредовой идеей, о которой даже не стоило и думать.
Наклонившись к двери, Грачик несколько мгновений что-то разглядывал сквозь пробоины, только что появившиеся благодаря его усилиям.
— Еще шевелится, — укоризненно покачав головой, он приставил ствол карабина к одному из отверстий.
Все, что успел сделать Лунин, прежде чем Корхмазян вновь нажал на спусковой крючок, — это крикнуть:
— Не надо!
Поворот головы. Внимательный, задумчивый взгляд. Улыбка. Грустная улыбка человека, понимающего, что назад пути нет. Тихий ответ:
— Так правильно.
Выстрел.
С третьего раза заряд картечи пробил в мягкой сосновой двери отверстие столь внушительного размера, что сквозь него легко можно было бы просунуть сжатую в кулак руку. Наклонившись к нему, Грачик на секунду замер, затем выпрямился и удовлетворенно кивнул Лунину:
— Все. Теперь нормально. Пойду, пожалуй.
— Да-да, — Илья внимательно наблюдал за тем, как описавший широкий полукруг в воздухе оружейный ствол опустился к полу, — конечно. Не смею задерживать.
— Еще бы, — усмехнулся Корхмазян и заковылял к лестнице.
Как только вооруженный человек исчез из поля зрения, Марии Александровне моментально стало легче, во всяком случае, к ней вернулась способность издавать громкие и даже несущие некоторую смысловую нагрузку звуки.