— У него сейчас большая нагрузка, — дипломатично ответил я.
— Бухает значит, — пришел к собственному выводу Митрошин. — Сперва Кривощеков, теперь Левашов. Не удивительно, что никто ничего не контролирует — все пьют.
— Людмила Андреевна не пьет, — заступился я за начальницу.
— Ну, значит в облаках летает. Бардак, в общем, — резюмировал Митрошин. — Надо расчистить эти ваши Авгиевы конюшни.
— Борис Аркадьевич, Журбина меня контролирует, это я сам косячу, — вздохнул я тяжко. Опять начальницу подставил.
— Альберт, ты вот что, прямо сегодня, не затягивая, узнай у потерпевших о сберкассах и пробегись по ним, — не реагируя на мои слова, перешел к другой теме Митрошин.
— Понял. Деньги только в сейф закину и поеду, — кивнул я.
— Всё, выходи, — высадил он меня возле отдела.
К своему кабинету я добирался крадучись. Но только до заветной двери осталось пару шагов, как по всему коридору разнеслось грозное:
— Чапыра!
— Доброе утро, Руслан Тахирович, — натягивая на лицо улыбку, поприветствовал я первого зама.
— К Головачеву! Немедленно!
Пришлось плестись. Ведь Курбанов и не думал куда-то уходить после того, как передал мне приказ, а ответственно следил за его выполнением.
Под конвоем я дошел до кабинета начальника следствия, а там меня уже нетерпеливо ждали сам Головачев и бледная на лицо Журбина.
— Здраствуйте, — обозначил я свое присутствия, хотя они от меня глаз не отрывали. Правда молчали при этом как-то напряженно.
Курбанов захлопнул за мной дверь и занял свое место — напротив и.о. второго зама.
— Где Овсянников? — с тихой угрозой в голосе спросил Головачев.
— Сбежал, — честно ответил я. Что-то надоело мне подставляться. Амплуа своего парня явно не мое.
— А вот в дежурной части говорят, что следователь вчера отпустил, и в сводках никакой побег не значится, — не поверил мне начальник. — Лусенко с утра громы-молнии метает, грозится рапорт на нас всех написать. Выпустили злодея, которого УГРО нам на блюдечке преподнесло! — Головочев перешел на крик. — И повестке в деле нет! — он махнул рукой с зажатой в ладони сигаретой на тонкую стопку уголовных дел перед ним. — Рапорт мне на стол! Садись и пиши!
— Слушаюсь, — я опустился на свободный стул. Пакет с дежурной папкой положил рядом.
— Это чего у тебя? — указал он взглядом на пакет.
— Деньги, товарищ подполковник.
— Какие еще деньги? — фыркнул табачным дымом Головачев.
— Двадцать три тысячи. В квартире Овсянникова при обыске нашли, — доложил я, при этом доставая чистый лист бумаги из папки и ручку.
Установилась абсолютная тишина. Все неотрывно смотрели на злополучный пакет.