— Иди, конечно. Ты же здесь больше не служишь, — издевательский тон, на лице злорадство.
— Ты даже не представляешь, как я этому рад! — не смог удержаться от того, чтобы не оставить за собой последнее слова. Дурость, конечно, и ребячество, но, реально, достал.
Оказавшись на улице, я вдохнул дурманящий запах свободы. Холодный воздух ворвался в носоглотку.
«А не рвануть ли мне на юг?» — задумался я, приподнимая шарф.
Добравшись до дома, я первым делом залез на антресоль за чемоданом. Выгреб из него фотографии написанных по-немецки записок и разложил их на столе.
— Давно уже надо было перевести, — выговаривал я себе вслух за нерасторопность, переписывая незнакомые слова в блокнот.
Завтра займусь поиском преподавателя немецкого языка. Больше нельзя тянуть с этим делом. Нужно наконец узнать кто отец Альберта. Чем больше способов покинуть Союз у меня будет, тем лучше.
Убедившись, что все буквы и черточки перерисованы точно, я завалился спать.
Следующий день я провел согласно намеченному вчера плану. За учителем немецкого языка я отправился на другой конец города, чтобы ненароком не столкнуться с ним потом где-нибудь на улице. Выйдя из автобуса, я направился в общеобразовательную школу.
Учителем оказалась строгая дама в очках, которые вкупе с тяжеловесной прической добавляли ей лишние лет десять.
— Роза Михайловна, — обратился я к ней, предварительно выяснив ее имя у школьников.
— Вы чей-то отец? — щурясь, она наблюдала поверх очков за тем, как я прошел через класс к ее столу.
— Нет, и даже не брат, — я располагающе улыбнулся. — Я к вам, как к лучшему специалисту немецкого языка в нашем районе, — отметив заинтересованность, я продолжил. — Вы не могли бы перевести мне некоторые записи? — при этих словах, я достал из внутреннего кармана блокнот.
— А вы кто? — нахмурилась она. В ее голосе явственно послышалось подозрение.
«С удостоверением вышло бы проще», — посетовал про себя я, а вслух сказал, что являюсь практикантом-журналистом, пытающимся написать статью и удивить редактора газеты.
— И из какой вы газеты? — от удивления ее брови поползли вверх.
— Пока еще ни из какой. Но мечтаю работать в «Комсомольской правде», — признался я, приняв мечтательный вид. — Вы мне поможете? — спросил я с надрывом.
— Да, конечно, — растерялась она от моего напора, вновь усаживаясь на свое место.
Окрыленный, я пристроился на стоящую рядом парту и протянул ей блокнот.
— Это любовные письма, — через какое-то время сообщила мне она. — Писал мужчина.
— И что в них? — подобрался я.
— Сейчас, напишу, — женщина подвинула к себе листок бумаги и застрочила, а я напряженно за ней наблюдал.