Славик уже слышал этот голос и этот крик, — когда зайцы стояли кучкой, ошарашенные и ничего не понимающие: всё шло как всегда в их заячьей жизни, они отступали по электричке от контролеров, и отступили в первый вагон, и готовились к стандартному своему заячьему трюку, — обежать и вагон, и контроль по платформе, и уже начали трюк исполнять, — а электричка вдруг до срока захлопнула двери и уехала.
Зайцы не понимали ничего, но первый, «взбудный» выстрел Капитоныча всё им разъяснил… Тогда и прозвучал голос этой молоденькой зайчихи, не разминувшейся с картечиной.
Палец окаменел.
Палец застыл на спуске и ни в какую не желал сгибаться.
Тело явно сговорилось с подсознанием…
Славик понял, что охотником ему не стать. Выбор прост: или с позором уйти, или от позора застрелиться.
Ружье дернулось в руках, световое пятно чуть сместилось, и Славик с изумлением увидел другое: никакой зайчихи тут нет, он снова спутал след, и переплетение теней под платформой сыграло дурную шутку со зрением.
Там лежал Капитоныч, переборщивший не то с потайной фляжкой сегодня, не то со старыми дрожжами давеча, и белую маскировочную куртку Славик принял за короткий песцовый полушубок, а темное пятно на ней — блевотина, не кровь. Ну а жалобный крик — лишь плод взбудораженного воображения, наслушался он таких криков.
Ошибся, с кем не бывает. Случаются на охоте ошибки, особенно с новичками. Всякое на охоте…
Он потянул спуск, не закончив мысль и не имея шансов промахнуться. Но потом, для гарантии, выстрелил из второго ствола.
Эпилог
Капитоныч дозвонился до Центрального военного госпиталя Страстотерпицы Анастасии с трудом, лишь с третьей попытки. Господь ведает отчего, но связь с Ниеншанцем в тот день оказалась из рук вон плохая. Наконец дозвонился, но и тут не повезло, на звонок никто не ответил, вызов переключился на секретаря.
Лишь через полчаса, после долгих объяснений, кто звонит да зачем, и после долгого ожидания, на экране появился Веймарн.
Был он не в медицинском костюме, как того ждал Капитоныч, взявший отчего-то в голову, что профессор на операции. Веймарн оказался при полном параде, — в шитом золотом мундире медицинских дел надворного советника, при регалиях: «володя» на шее, а в петлице Гиппократ второй степени, на рукояти шпаги тоже болталось что-то наградное, но Капитоныч не разобрал, что, — шпага лишь мелькнула на миг и исчезла за краем экрана.
Веймарн начал было извиняться: дескать, прискакал из обкома оберпартайгеноссе со всей своей камарильей, так что, сам понимаешь… Капитоныч не дослушал, перебил, опасаясь, что со связью опять случится нехорошее. Сказал: