– Некоторые из присутствующих полагают, что во всем виноваты некие силы извне. Что армия загадочных чудовищ, – он театрально пошевелил пальцами, – явилась в Эмити-Фолз с единственной целью: нарушить привычное течение нашей жизни. Эти люди скорее готовы поверить в страшилки, чем заглянуть в себя и присмотреться.
– Речь о существах, которые водятся в лесу? – спросила Пруденс Латетон, поднимаясь с места. – Тех, у которых серебристые глаза? Это не плод воображения. Я их видела. Эдмунд тоже. – Она окинула взглядом соседей. Некоторые закивали в знак поддержки. – И многие другие.
– Ты уверена, что действительно видела дьяволов из плоти и крови, или, может, нечистая совесть сыграла с тобой злую шутку?
– Я их видела, – настойчиво повторила она.
– Ты много чего видела, разве нет, Пруденс? – вопросил пастор Брайард, сосредоточив свое внимание на ней. – По правде говоря, во всей Длани Господней трудно найти человека, который бы так же, как ты, любил совать нос в чужие дела.
У нее за спиной раздался смешок, и Пруденс обернулась, прищурившись.
– В своем Послании к римлянам апостол Павел писал: «Тем же судом, каким судишь другого, осуждаешь себя, потому что, судя другого, делаешь то же». Нам всем следует задуматься, прежде чем бросать камни, ведь все не без греха. – Брайард достал носовой платок и промокнул пот с лица. – Но мы можем собраться все вместе, в духе единства и раскаяния, исповедаться в своих проступках и попросить прощения. Полагаю, только так мы можем искоренить зло в нашей долине. Мы виновны. Мы должны искать искупления. Кстати… Пруденс, пожалуйста, выйди вперед.
Та непонимающе хмыкнула.
– Волноваться не о чем. Ты в кругу друзей. Или даже семьи, ибо мы все братья и сестры по Собранию. Прошу.
Когда Пруденс вышла вперед, он поставил ее лицом к остальным и положил руки ей на плечи. Вероятно, этот жест задумывался как знак согласия, но пальцы пастора вцепились в ее худые плечи, не позволяя ей сбежать.
– Почему бы тебе первой не покаяться в грехах? Мы все должны сделать это прилюдно. Вскрыть нарыв, пока он не отравил все тело. Как только мы, все до единого, – добавил он, окидывая взглядом прихожан, – сознаемся в проступках, начнется процесс исцеления. – Пастор просиял, довольный своим красноречием. – Думаю, даже доктор Эмброуз согласится, что это удачная метафора.
Доктор Эмброуз не пошевелился. Его лицо оставалось серьезным.
– Давай, Пруденс, – подбодрил пастор. – Покайся.
Та медленно выдохнула. Ее широко раскрытые глаза с мольбой метались по шатру в поисках поддержки или пути к отступлению. Хотя я недолюбливала Пруденс, мне больно было смотреть на ее позор. Сама того не осознавая, я вскочила с места.