– А больше там ничего не лежало? – уточнила мама. – Может, записка?
– Только это, – ответила Сейди, достав небольшой кулек из кармана фартука.
Это оказалась небольшая тряпичная кукла в клетчатом голубом платье и такой же шляпке. Волосы, сделанные из пряжи, были такими же светлыми, как у Сейди, почти один в один. Но ее лицо меня насторожило. Большинство кукол моей сестренки не имели лиц – маленькие фигурки, сделанные из сухих кукурузных листьев или лоскутков, оставшихся у мамы после шитья. Но эта кукла была совсем другой. На бледном муслиновом личике на месте глаз красовались два вышитых красных крестика. Безглазое лицо выглядело жутко в своей простоте, и чем дольше я на него смотрела, тем страшнее мне становилось.
– Боже, где ты это взяла? – воскликнула я, выхватив куклу у Сейди.
– Это Эбигейл для меня сделала. На день рождения.
– Мама, это ты сделала? – спросила я и вздохнула с облегчением, когда та забрала у меня страшную куклу.
– Нет, конечно. Какие жуткие глаза! – Она провела пальцем по красным стежкам и вздрогнула.
– Мне они нравятся, – беспечно заявила Сейди.
– Откуда она взялась? – спросила мама.
– Я же говорю – Эбигейл.
Мама нахмурилась, явно теряя терпение.
– Ты одолжила ее у подружек? У Тринити? Или, может, у Бетти Нилли?
– Ее сделала Эбигейл, – не сдавалась та.
– Нет никакой Эбигейл! – не выдержала мама. – Скажи мне, где ты взяла куклу?
– Я ничего плохого не сделала! – закричала Сейди и снова расплакалась.
Мама тут же смягчилась и обняла ее.
– Я знаю… Мне просто непонятно, откуда взялся этот торт. – Она смахнула волосы, прилипшие ко лбу Сейди. – Он был очень вкусный?
Глаза у сестренки засияли.
– Да!
– Вкуснее моих медовых тортов?
– Просто… другой, – ответила Сейди как можно дипломатичнее.
– И что, неужели от него совсем ничего не осталось?
Сестренка помотала головой, но потом просияла:
– В нем была розовая свечечка! Из тех, которые сделал папа. Она осталась лежать в сарае.
Как же папина свечка оказалась на шоколадном торте? Мама тоже была озадачена.
– Можешь принести ее, Эллери? Мне нужно приниматься за бобы, а то никакого ужина у нас не будет.
Я выскочила на улицу и тут же налетела на темную фигуру, спешившую к нашему дому.
– Я его убью, клянусь, убью! – прорычал Сайрус Дэнфорт, схватив меня за плечи. – Где он?
Воздух застыл у меня в легких. Похоже, отец Ребекки узнал ее тайну.
– Не знаю… Отпустите!
Его длинные, криво обрезанные ногти впились в мои рукава, как зазубренные лезвия. Я попыталась высвободиться, но его изуродованные подагрой пальцы вцепились мне в руки, как птичьи когти. Я уже чувствовала, что останутся синяки.