– Уверен, он где-то прячется, гадюка этакая, – прорычал Сайрус, брызгая слюной. В левом глазу у него лопнул сосуд, расползаясь красным пятном и придавая ему безумный вид.
– Что все это значит? – взревел папа, возникнув у меня за спиной. На нем была самая широкополая шляпа, а на плече висела холщовая сумка. Он ходил в поле собирать цветочные семена. – Отпусти мою дочь! – рявкнул он, сбрасывая с плеча сумку. Шляпа тоже упала и закатилась под крыльцо.
Сайрус еще сильнее сжал мою и без того ноющую руку. Я попыталась вырваться, закусив губу, чтобы не расплакаться. Папа с яростным криком оттащил Сайруса от меня и оттолкнул его во двор. Тот споткнулся, попытался удержаться на ногах, размахивая руками, но все же рухнул в подсохшую на солнце грязь, ударившись головой о землю. На секунду мне показалось, что его глаза сошлись у переносицы. Крякнув, он поднялся на ноги и двинулся на папу, осыпая его такими ругательствами, каких я никогда раньше не слышала. Папа отпихнул меня к дому и увернулся от удара.
– Спрячься внутри, Эллери, – велел он, подняв руки и растопырив пальцы, готовясь защищаться. – Живо!
Я попятилась к заднему крыльцу – это был ближайший вход, – когда Сайрус, с трудом удерживая равновесие, накинулся на папу, занося кулак для удара. Папа отскочил в сторону, уклонившись от первого удара, но не успел нанести ответный. Сайрус повалил его и ударил левой в живот.
– Папа!
– Хватит! – раздался еще чей-то голос, а затем прогремел выстрел, словно рассекая воздух. Мы все замерли и обернулись. На крыльце стояла мама с ружьем в руках, нацеленным в небо.
– Оставь в покое мою семью, Сайрус Дэнфорт.
– Ну уж нет!
Мама направила дуло на него и прицелилась.
– Отойди от моего мужа, – приказала она. В каждом слове звенела угроза.
После напряженной паузы Сайрус отступил и отряхнул штаны, как будто только что мирно сидел на травке на церковном пикнике.
– Ладно, Сара, пусть будет по-твоему. Я попрошу Старейшин разобраться с ним – с этим никчемным куском мяса, который вы называете сыном.
Папа, покачиваясь, приподнялся.
– Старейшин? – повторил он и рассмеялся. Это был громкий дикий хохот, поднимавшийся откуда-то из глубины. Кровь, сочившаяся из разбитого рта, окрашивала зубы в красный. – Ты явился на мою землю, напал на мою дочь – и после этого пойдешь к Старейшинам? На каком основании? Сэм тебе ничего плохого не сделал.
Сайрус издал резкий лающий смешок.
– Ничего? Он разбил сердце моей дочери и уничтожил наши припасы на зиму. Это, по-твоему, «ничего»? – Сайрус с ненавистью плюнул папе под ноги.